Семья Зитаров. Том 2

Поселок Бренгули в эти дни напоминал большой базар. Вряд ли этим лесам и горам приходилось видеть столько людей, как сейчас. Узнав, что латыши уезжают и распродают имущество, из ближних и дальних деревень наехали сюда покупатели. Они ходили из дома в дом, торговались, били по рукам и заключали сделки. Покупатели главным образом интересовались картофельными полями уезжающих. Они обещали в этом году хороший урожай. Зная, что беженцы не могут картофель взять с собой, покупатели давали очень низкую цену. Мешок муки, подводу для отправки вещей в город, в лучшем случае несколько царских кредиток — вот все, что мог получить беженец за свое поле. Скошенное сено и лучшие дома купили ближайшие соседи, но на землянки покупателей не находилось.

Те, у кого было меньше имущества, первые собрались в дорогу и, не дожидаясь остальных, уехали в Бийск.

Трудное время настало для старожилов села. Бренгулис несколько дней ходил как лунатик, не зная, на что решиться. Жаль было оставлять дом, хорошую обстановку и ехать навстречу неизвестному, в страну, которая по прошествии многих лет стала чужой для него. Но пугало и предстоящее одиночество в тайге.

Долго колебался Бренгулис. Он молча смотрел, как уехал первый обоз, как готовится в путь второй. Но когда Силинь продал дом, а Весман стал искать покупателей на свой, он не выдержал.

— Мы уедем! — заявил он жене, и тут уж не помогли ни слезы Прасковьи Егоровны, ни уговоры родных. Хутор огласился визгом свиней и заволокся дымом коптильни. Да, только теперь ясно стало, сколько золота и серебра накоплено в чулках окрестных кулаков. Бренгулис, так же как и сообразительные беженцы, ничего не продавал на бумажные деньги. Как ни искушали покупатели отъезжающих красивыми «катеньками» и «петеньками» [10], котировавшимися выше остальных денег, все же им, в конце концов, пришлось вытаскивать блестящие серебряные и золотые монеты: уж очень соблазнительны были просторные хуторские постройки, пасека, косилки и молочные коровы.

5

Зитары продали свой дом за мешок муки, полпуда меду, два пуда пшена и двадцать рублей золотом. Кроме того они выторговали себе подводу для перевозки вещей в город. Коров купили чесноковские крестьяне, а лошадей решили продать в Бийске.

Наступил последний вечер перед отъездом. Посреди двора стояли нагруженные вещами подводы — их было четыре: две с вещами Зитаров, одна — Валтериене и одна — Эльзы. Так долго ждали они этого момента, и все же в последний вечер всем стало грустно. Пусть здесь была чужбина, но что-то связывало с ней, и, покидая ее, каждый чувствовал в сердце щемящую боль. Здесь осталась частичка их жизни, труды нескольких лет, грустные и веселые воспоминания. Каждая пядь этой земли полита их потом: до сих пор лежит еще на межах свидетельство их тяжелого труда — кучи пней. Не покроются ли опять эти расчистки травой, мхом и густыми зарослями дудок? Не повиснет ли в углах комнат паутина и не начнут ли хозяйничать мыши там, где недавно обитало семейство землеробов? Пройдут годы, все постепенно разрушится, и старые сибиряки, проезжая мимо за дровами, скажут молодым:

— Здесь когда-то жили латыши.

А когда пройдут долгие годы и вековой лес отвоюет назад похищенные человеком поля и луга или когда сибиряки превратят чащу в обширную степь, все-таки останется кое-что, скромно напоминающее былые дни, — немые могильные холмики у реки. Заброшенные, неубранные, со сломанными крестами, заросшие метлицей, они останутся здесь до скончания века, повествуя о несчастном народе, у которого кровавая буря отняла родину и который нашел здесь приют.

В последний вечер вся семья Зитаров сходила на кладбище проститься с могилой отца. Весной сыновья поставили массивный крест из кедра. Карл вырезал на кресте имя покойного, даты рождения и смерти, а женщины посадили на могиле цветы. Сейчас они украсили могилу Андрея Зитара свежими полевыми цветами, и старый моряк лежал, словно в цветнике, вдали от всех морей; сюда никогда не долетал ни шум прибоя, ни влажные порывы норд-веста, и темными ночами не мигали здесь приветливые огни маяков.

Утром с первыми лучами солнца обоз тронулся в путь. Дети и старики сидели на возах. Вслед за подводами бежали молодые собаки. Выросшие на чужбине, они постоянно оглядывались на тайгу, где остались пустые дома; неужели их действительно так и бросят? Неужели хозяева больше не вернутся домой? Эльга Зитар была сильно озабочена судьбой своего любимца кота: он остался один в горелом лесу; забравшись на коровник, он долго смотрел вслед отъезжающим. Что бедняжка станет делать один в пустом доме? Топить кота тоже было жалко, хотя Эрнест все утро только об этом и говорил.

Когда обоз проезжал через Чесноково, все жители деревни высыпали на улицу и проводили отъезжающих сердечными пожеланиями счастливого пути.

Старая мать Саши Шамшурина со слезами провожала Зитаров до ворот выгона; она никак не могла оторваться от своего маленького внука, так похожего на ее милого Сашу. Теперь у нее не осталось никакой родни, а маленький Шамшурин будет расти на чужбине и никогда не увидит родины.