Семья Звонаревых

Затем Хоменко на минуту заглянул на перевязочный пункт. Легкораненые шли теперь беспрерывным потоком, тяжёлых переносили на носилках. Звонарёва, обе сёстры и человек десять санитаров быстро осматривали и перевязывали раненых. Варя, держа в руке окровавленный ланцет, ловко и умело орудовала им, удаляя раздробленные кости, соколки снарядов, подрезая края ран.

— Шприц морфия… лигатуру… тампон… забинтовать, — бросала она спокойно и уверенно.

Варино лицо было сосредоточенно и сурово, глаза смотрели остро и твёрдо, руки, смоченные йодом, действовали точно и безошибочно. Глядя на неё, трудно было представить, что это та самая весёлая и кокетливая женщина, лишь накануне вечером лихо отплясывавшая вместе с солдатами, которые теперь, искалеченные, беспомощно лежали перед ней на операционном столе.

— Вам ничего не нужно, доченьки мои? — ласково спросил полковник.

— Если можно, побольше вина или горилки, мий тату! Она прекрасно предохраняет от раневого шока. Нам не хватает также воды, — в тон Хоменко ответила Звонарёва, не отрываясь от работы.

— Сейчас прикажу доставить и то и другое.

— Ира, получишь в штабе полка водку и будешь давать по чарке каждому тяжелораненому. Разумеется, кроме черепных, — распорядилась Варя, всё так же не поднимая головы, сосредоточенно оперируя раненого в плечо солдата. Шприц камфары!

Хоменко оставил при себе лишь несколько разведчиков и связистов и знаменной полк. Он перенёс штаб полка в первую линию германских окопов, а сам отправился вперёд. За ним неотступно следовал Борейко, чтобы в нужную минуту поддержать пехоту артиллерийским огнём. Тут же находились Кремнёв и Павленко.

Вдруг впереди раздалась частая ружейная перестрелка и пулемётная трескотня, прерываемые взрывами ручных гранат.

— Ваше высокоблагородие, немец перешёл в контратаку! — прибежал связной от головной роты.

— Выдвинуть все пулемёты вперёд! — отдал приказание полковник. Помогите и Вы нам, — обратился он к Борейко.

— Немедленно выведите сюда на рысях один взвод, — приказал Борейко Кремнёву.

— Слушаюсь, сейчас прикажу по телефону подать передки на батарею. Отправляйся на батарею, — коротко приказал капитан прапорщику.

Павленко исчез.

Пехота, наскоро приспособив с тыла захваченные окопы, отбивала немцев ружейным и пулемётным огнём. Сзади загремели частые выстрелы лёгких батарей. Перед атакующими немцами выросла огневая завеса шрапнелей и снарядов. Мортирная и тяжёлая батареи, несколько уменьшив прицел, тоже обрушились на вражеские цепи, которые моментально утонули в дыму и пыли. Немцы в панике отхлынули назад.

Едва контратака была отбита, как Кузнецкий полк вновь ринулся вперёд, но это продвижение задержала своя же артиллерия, которая не сразу перенесла огонь в тыл немцев.

— Сынку, скомандуй своим батареям, щоб воны мне дорогу не закрывали, а расчищали, — попросил полковник Борейко.

— Сейчас будет исполнено! — И капитан бросился к телефону.

Но провод оказался перебитым, связь прервалась. Капитан с досады выругался и послал связистов по проводу.

В это время показалось несколько тяжело нагруженных солдат. Они торопливо пробирались среди бревён, обломков бетона, обрывков колючей проволоки, перескакивая через рвы и воронки.

— О, сейчас мы дело поправим! — обрадовался Борейко. — Блохин, установи рацию, — приказал он старшему разведчику.

На двух шестах протянули небольшую проволоку, разместили в одном из блиндажей тяжёлую аккумуляторную батарею и телеграфный аппарат. Связист надел наушники, застучал ключом, послушал и наконец доложил:

— Связь с батареей установлена, Ваше благородие.

Борейко приказал батареям перенести огонь в тыл противника. Не прошло и минуты, как заградительная стена огня и дыма передвинулась вглубь немецкого расположения.

— Оце добре дило! — улыбнулся Хоменко. — Два шматка проволоки — и связь готова. Шо це за штукенция?

— Беспроволочный телеграф, Михаил Игнатьевич, изобретённый двадцать лет назад нашим русским учёным Поповым, а затем вновь открытый итальянцем Маркони. Весьма удобен в боевой обстановке. Только аккумуляторы уж очень громоздки и весят больше шести пудов.

— Нельзя ли Вашу рацию, — кажись, так она называется? прикомандировать к моему штабу? — попросил Хоменко.

— Её не следует часто перемещать с места на место. Это расстраивает работу аккумуляторов, а штаб всё время находится в движении. Протяните свой провод к рации, она будет передавать батареям Ваши распоряжения, предложил Борейко.

Наладив связь с артиллерией, Хоменко пошёл в район третьей линии немецких окопов, где вели бой передовые роты. Здесь находилась приспособленная немцами к обороне и сильно укреплённая деревня Ставки.

Полковник подоспел в тот момент, когда 3-й батальон полка уже обосновался в Ставках. Тут Хоменко заметил, что соседние части сильно отстали от Кузнецкого полка и находились ещё во второй, а частью даже в первой линии немецких окопов. Это делало дальнейшее продвижение полка рискованным, и Хоменко решил закрепиться на захваченных рубежах.