Семигорье

— Витька! Это он — Алёша! Про которого давеча я сказывала… — Зойка шептала, не сводя с парня глаз, и толкала Витьку локтем. — Из Москвы… Из самой-самой Москвы!.. Витенька, миленький! Ну, подойди к нему… Ну, заговори!.. Витенька!.. Ну, уйдёт сейчас… Гляди, обулся уже!.. — Зойка умоляла.

Витька не шевелился. Тогда Зойка толкнула его и, округлив глаза, в отчаянье крикнула:

— Ты можешь для меня?!

Витька угрюмо усмехнулся, сказал:

— Я, Зой, лучше Волгу переплыву. Ещё раз. Для тебя.

— Вить! Ну, зачем?.. Ты — одно, он — другое… Ну, Вить! Витенька!..

Витька встал, нехотя пошёл к парню.

— Откуда будешь? — спросил он, разглядывая пухлые, будто у Капиной Машки, губы: верхняя губа у парня была заметно пухлее нижней.

— Да вон из посёлка! — Парень вежливо улыбнулся, показал рукой на Нёмду. Витька настороженно и недоверчиво глядел в приветливые бледно-голубые глаза парня.

— Ты в самом деле был там? — он кивнул на Волгу.

— На том берегу? Был. А что? — парень вопросительно смотрел на Витьку.

— Да так. Волга — дело не шутейное!

— А, ты вон о чём! — он засмеялся. — Да нет, ничего. Плавать меня учили. Водный марафон, слышал?..

Витька промолчал.

— К нам надолго? — спросил он.

— Наверное, навсегда! — сказал парень с какой-то важностью в голосе и сам смутился этой своей важности.

Оба замолчали, оба не знали, что же должно быть дальше. Парень вглядывался в Витьку, прищуривая глаза, как будто плохо его видел.

— Как зовут тебя? — спросил он.

— Витькой!..

— Если хочешь, Виктор, приходи сюда утром, пораньше. Научу тебя плавать.

— Да я вроде научен, — усмехнулся Витька.

— Нет! Ты трудно плывёшь. Я смотрел! — парень вдруг загорячился. — Техники нет! Упорство есть, техники нет. Я тебе покажу. Придёшь?.. Ну, до завтра!..

Парень шёл берегом к Нёмде, придерживая на плече белую майку. Уходил он медленно, красиво, как будто смотрел на каждый свой шаг со стороны.

Всё время, пока Витька разговаривал с Алёшкой, Зойка с безразличным видом стояла в стороне, у воды, ногой чертила на песке дуги. Ветер утих, но волны ещё плескали, и она никак не могла услышать, о чём говорят они. Как только Алёшка ушёл, она подбежала к Витьке.

— Ну, что? Что? О чём он говорил? — Она теребила Витьку, а Витька стоял и бесчувственно смотрел на Волгу.

— Чудной он какой-то, Зой. Честное слово!.. А Волгу он в самом деле переплыл. Зой, ты не знаешь, что такое марафон?

— Знаю. Это когда один дурень плывёт за другим! Оба вы дурни! — крикнула Зойка и вдруг сорвалась с места и быстро понеслась к Семигорью. Витька покачал головой — такое с Зойкой случалось — и пошёл по берегу, к тому месту, где оставил штаны и рубаху, на ходу разминая, как тот парень, мускулы рук: он всё-таки хотел чувствовать себя победителем.

Небо свалило тучу, от мокрого леса доносило запах берёз. У Волги было свежо и светло, как всегда после хорошей грозы.

В ПОЛЕ

Комбайн стоял, придавив хедером рожь. С мотовила на перебитом стебле свисал и покачивался на ветру колос. Чёрные цепи лоснились. От горячих железных боков пахло краской.

Витька любил эту умную махину, к концу лета приходившую на семигорские поля. В иные дни до вечерних сумерек выстаивал на мостике в пыли и грохоте, терпеливо выжидая, когда приветивший его Макар Разуваев подзовёт и положит его руки на штурвал, рядом со своими руками.

Вчера он не пришёл к Макару и теперь чувствовал себя виноватым.

У Семигорья рокотал трактор: разгневанная Женька ещё не доехала до села. Он только что повстречал её. Женька приостановила трактор, повернула к нему укрытое до глаз косынкой, серое от пыли лицо, сквозь грохот мотора крикнула:

— Батька в кузне?

И, не дождавшись ответа, ругнулась, махнула рукой, погнала трактор к селу. Что-то у Макара случилось.

За комбайном слышалось постукиванье: Макар был там. Витька переступил босыми ногами, поскрёб грудь — подойти он робел.

— На сухом месте забуксовал? — услышал он знакомый негромкий голос.

Витька оправил рубаху, подошёл.

Макар сидел на корточках, из ведёрка щепкой доставал и задавливал в шприц солидол. Навернув на шприц крышку, он прибрал ведёрко в ящик и только теперь взглянул на Витьку.

— Ну, здравствуй! — сказал он и улыбнулся широко поставленными весёлыми глазами.

— Здравствуйте, — хмуро ответил Витька и подумал: «Чего уж — «здравствуй!», давай ругай…»

Макар чистой тряпкой отёр шприц, будто мокрое яичко полотенцем, передал Витьке.

— На-ка держи…

Витька обеими руками принял шприц, ладонями ощутил тепло гладких боков, но не поверил Макару и стоял, выжидая.

— Чего же ты? Работай!..

Витька быстро и осторожно подлез под разогретую недавней работой и солнцем машину.

— Что случилось-то, Макар Константинович? — спросил он.

— Серьга на тракторе полетела. Работай пока.