Семилетняя война

Конференция, будучи в далёкой российской столице и пытающаяся осуществлять высшее командование конкретно неизвестным театром военных действий, исходя из сиюминутных нужд высшей политики, предписала Салтыкову соединиться в июле месяце с войсками австрийскими, над которыми начальствовал знатный полководец фельдмаршал Даун. Фельдмаршал, хорошо в своё время усвоивший и умно применяющий в своей стратегии такое понятие, как загребать жар чужими руками, на данное соединение не торопился. Тогда Салтыков, здраво рассудивший, что если гора не идёт к Магомету... сам пошёл ему навстречу. Ему пытался преградить путь прусский корпус генерал-поручика Веделя, одного из любимцев своего короля. Корпус этот, действовавший отдельными отрядами, усиленно тревожил русские тылы, разбивая магазины и нападая на отдельные мелкие тыловые части.

Под Пальцигом же он решил пойти на открытое единоборство с этими неповоротливыми и плохо обученными русскими.

Русские полки стояли у деревни Пальциг, расположенной в девяти вёрстах от Одера.

   — Пруссаки!

   — Кавалерия! Прусская кавалерия!

   — Тревога! Тревога!

Ведель остался верен своей излюбленной тактике и свалился на русский лагерь отдельными кавалерийскими отрядами. Фактор внезапности был на его стороне, и прусская конница поначалу слегка перемешала неприятельские порядки. Замешательство, вызывавшееся ещё не забытым Цорндорфом, однако скоро преодолели. По приказу Салтыкова по наступающей лаве ударила картечь. Это отрезвило пруссаков и приостановило их. Салтыков, решив, что нечего дело откладывать в долгий ящик, а нужно ковать железо, пока оно горячо, перегруппировал свой фронт, что позволило ему схватить фланги одного из самых крупных отрядов, рвавшегося вперёд по равнине между болотами, с одной стороны, и холмами — с другой. Раздавив его, русская армия так же поступила и с остальными частями прусского корпуса.

Бой продолжался с четырёх дня до захода солнца. Пруссаки бежали, оставив у деревушки около шести тысяч пленными, убитыми и ранеными. Ведель через два дня пытался ещё раз встать на пути Салтыкова, заняв со своим отрядом Кроссен. И снова неудача — кроссенский замок ему пришлось сдать, как и весь город.

Салтыков, найдя в Кроссене Веделя, не удивился. Он немного удивился другому. Удивился, не найдя там Дауна, ибо именно здесь они собирались соединить свои армии. Поудивлявшись — ведь вроде фельдмаршал благородный человек, а слово как-то вот так не держит! — русский главнокомандующий решил двигаться к Франкфурту-на-Одере. В это время прибыла весточка от Дауна.

   — Ваше сиятельство, — доложил Салтыкову адъютант, — пакет от господина фельдмаршала Дауна!

   — Зачти, голубчик. Что там господин фельдмаршал нам сообщить хочет?

   — Требует, ваше сиятельство, идти на соединение к нему в Силезию, а оттуда — совместно на Берлин.

   — Отпиши ему, что для меня путь на Берлин открыт через Франкфурт, туда и пойти. Союзников же дражайших прошу поторопиться туда же. Да повежливей всё это там раскрась. Всё же не кому-нибудь — фельдмаршалу пишем!

   — Слушаюсь, ваше сиятельство!

   — Да не забудь поздравить его с нашей союзной викторией при Пальциге, а то он так на Берлин торопится, что сам-то забыл об этом. Мы же люди дикие: нам о таком забывать никак нельзя!

Румянцев узнал о Пальциге, направляясь в ставку Салтыкова.

Новый главнокомандующий снял его с командиров особого тылового корпуса и дал ему вторую дивизию, свою ударную силу.

Вскоре к русской армии присоединился, наконец, и австрийский корпус генерала Лаудона. Фельдмаршал Даун посчитал возможным выделить лишь его для совместных операций со своим северным союзником. Но всё же корпус насчитывал 18 тысяч солдат и был хорошим подспорьем Салтыкову в исполнении его широких планов. Соединение сил произошло во Франкфурте, и союзники уже было совсем собрались двигаться на Берлин, как разведка донесла, что дорога на прусскую столицу перекрыта армией самого Фридриха, намеренного приложить и на этот раз все силы, дабы навсегда вывести из игры русскую армию и не забивать ей больше голову при составлении оперативных планов предстоящих баталий.

Армия Салтыкова, усиленная корпусом Лаудона, занимала позицию в районе деревни Кунерсдорф, что около Франкфурта, и когда стало известно о приближении пруссаков, русский командующий приказал именно здесь принять бой, максимально усилив оборонительную мощь армии путём отрытия окопов с брустверами бастионного начертания для защиты артиллерийских батарей и устройства куртин между ними для пехоты.