Семинарист

Всё оказалось намного проще, чем думал священник. Матушка никогда не бросала сына, а всегда была с ним на связи, но, действительно, скиталась много лет по разным монастырям, чего не принял и не понял Саня, поэтому и говорил всем, что у него нет матери. А потом они, действительно, потерялись на долгие годы, и вот только сейчас Господь объединил их семью вот таким чудесным образом. И уже в конце разговора матушка Анастасия вдруг выразила надежду, что и семья Сани скоро будет жить вместе и радовать матушку. Светлана с батюшкой сначала не поняли о чём речь, и подумали, что Саня собирается жениться. И только после подробного рассказа о том, как Саня нашёл Нину и узнал про сына, всё встало на свои места. И вот эта новость просто подкосила Светлану. Она не знала, что делать: то ли радоваться, то ли плакать, то ли смеяться. Отец Андрей даже испугался за состояние своей жены.

– Что случилось, матушка, – испуганно спросил священник. – Тебе плохо?

– И хорошо, и плохо, – двусмысленно ответила Светлана. – Я ведь знала про беременность Нины. Только побоялась тогда тебе и Сане говорить.

– Да что мы могли тогда сделать? – спокойно отреагировал батюшка. – Нина сама во всём виновата. Но каков Саня молодец!

– Это правда, – вступила в разговор матушка Анастасия. – Даже не ожидала, что мой сын может так любить…

На этом первый и такой откровенный разговор закончился, раскрыв практически все тайны семьи Семинариста. Многочисленная семья отца Андрея возвращалась домой в полном молчании, как будто кто-то умер, но это означало лишь усталость и скрытую радость, которую не хотелось расплёскивать по дороге.

16

Но не всё так гладко складывалось в новой жизни раба Божия Игоря, в недавнем прошлом Святоши. Только первая неделя в монастыре ему показалась какой-то необыкновенной и радостной. Он, как маленький ребёнок, впитывал всё, что происходило в обители, и довольно легко приучил себя к ежедневным Богослужениям, совместным вечерним молитвам, монастырским трапезам и трудам на территории монастыря. Он перестал бриться и стричь волосы. Ему нравилось общение с другими трудниками, которые работали, не жалея себя, исполняя различные послушания. А больше всего Игорю Михайловичу нравилось, что никто из них не спрашивал друг друга о своём прошлом. Он боялся именно этого, понимая, что придётся врать и выкручиваться, а он этого совсем не хотел. За эти дни он так и не встретился со своей бывшей женой матушкой Анастасией, и, честно говоря, очень боялся этой встречи, хотя и стремился к этому событию всем сердцем, искренне сожалея о своих прошлых поступках.

Ещё больше он боялся первой исповеди и какого-то Причастия, о котором все постоянно говорили и к которому готовились словно к главному делу своей жизни. Несколько раз с ним на эту тему пытались говорить его товарищи по монастырским трудам, но он каждый раз делал вид, что всё знает и уходил от конкретных разговоров. Со дня на день он ждал отца Андрея, который обещал его подготовить к этому загадочному Причастию. А вот по ночам он долго не мог спать из-за мыслей о том, что всё равно его найдут, потому что не поверят в их могилы с сыном и просто убьют, только теперь по-настоящему. Нет, он смерти не боялся. Он больше переживал за Семинариста как за сына и близкого ему человека, и не мог позволить ему погибнуть из-за него. Иногда он даже сожалел, что согласился с сыном и бросил всё, предав своих пацанов по законам его воровского мира. Но эти сожаления были довольно кратковременными и смывались слезами какого-то другого состояния, которое он не мог объяснить своими словами. Он долго беседовал по телефону с отцом Андреем на разные темы, но пока ещё больше спорил, чем безоговорочно соглашался со священником. Он много не мог понять и объяснить, но старался делать то, что просил священник: читать Библию и готовиться к первому Причастию. Священное Писание он читал без всякой системы и старался не задаваться сложными вопросами, как ему и советовал отец Андрей. Главное, говорил, батюшка, читать постоянно, медленно и впитывать каждое прочитанное слово и стараться прилагать его к своей жизни.