Семирамида. Золотая чаша

Умиляла беспечность Гулы. Он и раньше, присматривая за любимой дочерью Закира, тайком посмеивался над ее пристрастием к собакам, куклам и нарядам, простодушной убежденностью в своем праве жить в праздном достатке и повелевать другими. Дурочка даже не догадывалась, что не долгим будет ее счастье — на следующий год ассирийцы двинутся в поход и только бог судьбы Набу^{8} может сказать, где она окажется. Трудно назвать счастьем и ее будущее сожительство с Ахирой. Один из мелких писцов, сопровождавших сирийское посольство, признался Сарсехиму, что Ахира — проклятье царского рода. Наследнику всего двенадцать лет от роду, а веса в нем как во взрослом мужчине, и не потому, что он много ест, а потому что беспросветно глуп. Боги с рождения обделили его разумом, он до сих пор пускает слюни и не прочь пососать соску. Других наследников мужского пола у царя Бен-Хадада нет. Мальчики, конечно, рождались, но от наложниц и рабынь, а такого рода отпрыски никак не могли претендовать на царский трон. От Ахиры толку мало, ибо детородный орган у него размером с тутового червячка.

Этих откровений хватило, чтобы до остальных несчастий, преследующих семью Бен-Хадада, евнух додумался сам. Такого рода наказание, которому боги подвергли правителя Сирии, не могло быть случайным, и соседи Дамаска, зорко следившие за главой союза, противостоящего ассирийскому зверью, невольно задавались вопросом — не в дырявый ли сосуд они льют воду? Если Ахира годится в наследники также, как шакал в писцы, какой смысл впрягаться в одну арбу с Бен-Хададом? Возможно, еще не поздно договориться с Салманасаром о признании его превосходства и, уплатив дань, избежать погрома. Останавливало единственное, но, к сожалению, перевешивающее все противоположные доводы, соображение — дань, которую потребует ассириец, будет неподъемной. Раздень подданных до нижних туник, все равно может не хватить. Так что и добро потеряешь, и от нашествия не избавишься.

Весь дневной переход до предгорий Антиливана, где караван встретила почетная стража, присланная Бен-Хададом, скромная и по численности, и по знатности возглавлявшего ее вельможи, Сарсехим с нескрываемым презрением и злорадством поглядывал не беззаботную невесту. То-то в радость будет ей, когда пускающий слюни увалень навалится на нее, ухоженную, миленькую, отличавшуюся приятными на вид и обильными на ощупь телесами!

От мрачных размышлений евнуха отвлек Дамаск. Мельком отметив, что город оказался куда краше, чем о том рассказывали купцы и странники, он первым делом принялся изучать крепостные сооружения. Вид толстенных стен, в два кольца, обнимавших город, пробудил надежду. Человек, пусть и неопытный в военном деле, но сообразительный, он сразу отметил дальновидный расчет, которым руководствовались строители. Бастионы были возведены таким образом, что те немногие пологие места, куда можно было подтащить тараны, с трех сторон охватывались могучими башнями. Город секла полноводная Барада, которую ни перегородить, ни осушить, ни отвести не удастся, так что воды всегда будет достаточно. Даже беглого осмотра хватило, чтобы понять — Дамаск окажется крепким орешком даже для таких поднаторевших в штурме крепостей бандитов, какими считались ассирийцы.

Испытав заметное облегчение, Сарсехим уже с бóльшим вниманием приглядывался к городским строениям, храмам, дворцовой цитадели, до которой нападавшим тоже было непросто добраться.

Счастливо раскинувшись в прелестном, обильном зеленью оазисе, Дамаск благоухал бессчетными садами. Земля, подготовленная к севу, благодатно дышала, обещая обильные плоды. Люди оказались приветливы и простодушны. Прием во дворце развеял самые худшие ожидания.

Во внутреннем дворе, у входа, выводящего в дворцовый сад, их встретил сам Бен-Хадад. Он вышел к процессии с немногочисленной свитой. Дурачка Ахиры среди них не было — сопровождавший караван вельможа, оказавшийся каким-то мелким чего-то — смотрителем, рассказал, что после свадьбы молодых сразу отправят на север. Местность для кормления там скудная, зато крепость в горах неприступна. Эта подробность очень заинтересовала Сарсехима. Он полюбопытствовал насчет людей, сопровождавших принцессу. Сириец ответил — поговаривают, что вавилонян щедро наградят и скоро отпустят домой.

Так в кромешной тьме обнаружился проблеск. Может, укрыться в горной крепости? С другой стороны, Вавилон северные разбойники штурмовать не будут. Мардук-Закиршуми им и так пятки лижет, а на прежнем месте, среди своих, он уж как-нибудь вывернется. Утерю таблички свалит на Ардиса или на Шаммурамат. Может случиться, что «старшая в доме», Амти — бабá попытается излить на него злобу, но и с ней он сумеет договориться. Прежде она была без Сарсехима как без рук — никто не умел так ловко напакостить другим женщинам, как старший евнух, но главное, это беспрестанно хвалить Гулу, предрекать ей великое будущее. Надо постараться убедить мамашу, что Дамаск был потрясен ее приездом.