Семицвет: молодость богов. Часть 1

– Я тебе не позволю. Я не могу рисковать тобой и собой, в том числе. – Она приподнялась на локти. – Да, меня вышвырнут с работы и лицензии лишат, если узнают, что я пошла на такое.

– Но это вопрос жизни и смерти! – взмолился он и мысленно себя пнул. Нельзя было так поступать. Давить на жалость так же глупо, как и шантажировать – только сильнее её разозлишь.

– Конечно, – согласилась та, – жизни и смерти. Либо мы утонем, либо нет.

– Да как вы не понимаете! – он больше не мог сдерживаться, снова захотелось разреветься. Боль стремительно возвращалась. – Если мы не успеем в город, моя судьба и моя мечта! Все это будет… Все это умрет! И я должен идти. Я привык, что меня никто не поддерживает. И что мне все приходиться делать самому. И я знал, что вы меня тоже не поддержите. Поэтому я пойду сам. А вы сидите тут и ждите помощи.

Она выплюнула тростинку и удивленно посмотрела на него, не отводя глаз.

– Мечта?

– Да, сударыня. Мечта.

– Так почему ты сразу мне не сказал? Немедленно собирайся. – Она стала по-деловому так суетиться. Прям как лодку собирала. Алексей не мог поверить своим глазам. Он, почти что, готовился бежать от неё сломя голову. Быть, с позором, притащенным за ухо обратно. Бежать снова. Пытаться ещё и ещё… Или даже подраться.

– Так! – Произнесла Елизаветта, подняв палец на свое коронное "так". – Сними кроссовки, завяжи шнурки и повесь на шею. Я поищу палки. Будем идти вперед, и проверять палками глубину. А ты не стой как вкопанный, иди палки ищи. Вдруг одну потеряем, всегда запас будет.

Минут через двадцать они прошли точку невозврата – так Алексей про себя назвал место, где Елизаветта решила вернуться назад.

– Куратор… – позвал он робко. Та обернулась. Она была крайне тщательна, проверяла ногой каждую кочку. Наступала аккуратно, проверяла по десять раз.

– Сказать чего хочешь?

– Почему вы мне поверили?

– Чего? – Она аккуратно наступила на кочку и перенесла вес. – Чему я поверила?

– Ну, про вопрос жизни и смерти. И про мечту.

– А почему я должна была не поверить?

Вот же действительно. Почему она должна была не поверить?

– Ну, если бы я упрашивал отца разрешить мне играть в стерео, и сказал, что это вопрос жизни и смерти, то он никогда бы не поверил… – Елизаветта споткнулась, провалилась по колено.

– Да эти черти нас на остров высадили! – воскликнула та. – С виду показалось, что кругом камыши, берег недалеко, а на деле – остров островом.

Еще метров через десять провалился и Алексей. Аккуратно поставил ногу на кочку и выбрался на поверхность. Перевел дух.

– Так что ты там спрашивал?

– Я удивлен, что вы мне поверили. Думал, придется ещё долго упрашивать.

– А вот не пришлось. К тому же упрашивать – это дурной тон. Никогда так не поступай. Если можно обойтись, конечно. Но вот если встает вопрос мечты – в дело идут все, что имеешь. Тут надо до конца идти.

– Но вы ведь рискуете своей работой!

– А ты никому не рассказывай. В конце концов, если не исполнится твоя мечта, я тоже рискую своей работой. И не факт, что менее серьезно, кстати. Ведь, в мои обязанности входит помочь вам повзрослеть. А как ты повзрослеешь, если не исполнишь свою мечту?

Елизаветта остановилась. Дальше кочек нет.

– Дальше кочек нет. – сказала она. Дух очевидностей снова в неё вселился. – Там только болото и камыши. Не страшно? Ты идешь?

– Страшно. – Признался Алексей. – Но я иду.

Иногда вода поднималась почти по пояс. Иногда воды было по колено. Наступать ногами на мягкое травянистое дно было неприятно, и даже противно, он жмурился от отвращения, пытался привыкнуть. И хорошо, что Елизаветта не видит его лица.

В какой-то момент вода дошла почти до пояса, а при каждом шаге из-под ног шли пузыри. Шаг – пузыри, ещё шаг – ещё пузыри. Они аккуратно обходили заросли камышей, и казалось, что конца их пути не будет. Но где-то далеко, в нескольких километрах виднелись деревья. А за ними – травянистые холмы. Значит, там была суша. И эти деревья, и залитые лучами заката холмы стали единственной надеждой. Он не спускал с них глаз и только шел и надеялся, шел и надеялся, потому что больше ничего не оставалось.

И тут Елизаветта вскрикнула и провалилась по грудь. У Алексея внутри все похолодело. Он вдруг представил, что здесь и сейчас она утонет. И он видел, как побледнела Елизаветта. Она стояла, не шелохнувшись, даже не в силах ногами пошевелить – видно те застряли в зыбком дне и растениях, что там росли. Алексею казалось, что он слышал, как стучит её сердце.

И она была напугана, она была очень сильно напугана. Все это время веселая и смелая, а сейчас напуганная и растерянная.

И тут до него дошло, чем все это может обернуться. Ну не полетит он и черт с ним. Поплачет день-другой и забудет. Пройдет. Только смерть не пройдет. Надо вытащить её, вытащить, во что бы то ни стало и вернуться. И пусть как будет.