Семмант

Мне понравился мой слог — жаль, подумал я, что усилие пропало зря. Нельзя показывать это Лидии, нельзя выдавать себя… — и тут мне в голову пришла забавная мысль. Я вновь открыл файл со сводками и скопировал туда фривольный видеоролик с Ю-тюба, выложенный в чьем-то блоге. Еще — закрытый для публики фотоальбом Лидии в рискованных позах. И, наконец — только что написанную историю про Адель. У меня есть друг — с ним можно делиться всем. А фотоальбом и видеоролик — просто так, чтобы скрыть смущение.

Голова кружилась от выпитого, я отправил файл и лег спать. Всю ночь мне снились женские задницы и большие груди — не иначе, я переживал период повышенного уровня тестостерона. Еще мне снились чердаки и подвалы, бесконечные комнаты, заставленные всяким хламом. Еще — пыльный пол и бетонные стены. Глухие углы, ржавчина, паутина…

Пробуждение было трудным, на душе скребли кошки. Ощущение власти над миром улетучилось без следа. Я долго лежал, разглядывая потолок, а потом, пересилив себя, подбрел-таки к компьютеру. Там впрочем я тут же позабыл — и похмелье, и головную боль. Произошло удивительное, нечто из ряда вон. Так не бывало еще ни разу за всю сознательную жизнь Семманта: его ночной журнал оказался пуст.

Полное бездействие — этого я не видел, даже когда он заходил в тупик. Несколько сделок — пусть осторожных до бессмыслицы — случались каждую ночь. Хотя бы для того, чтобы очертить границы тупика — и это было правильно, логично… Я даже испугался за него сначала, но потом, по некоторым признакам, определил, что он жив и бодрствует. Просто, почему-то, ему было вовсе не до рынков в ту ночь. Что-то отвлекло его, увело в сторону, смутило.

Грешен, я был уверен, что всему причиной — смелые фото Лидии. Она и впрямь вышла на них вызывающе-соблазнительна. Еще соблазнительнее, чем в жизни — так бывает с женщинами. Особенно, когда их снимают вскоре после секса.

Что ж, подумал я, теперь и у Семманта случился свой ферментный дисбаланс. Тестостеронный аналог, какой-то цифровой гормон, вдруг подскочил — подскочил и зашкалил. Ха-ха-ха, — готов был я рассмеяться, но к вечеру мне стало не до смеха.

Компьютерный экран изменился — Семмант добавил туда кое-что. По соседству с черным пеликаном появился женский силуэт. Он был изящен, утончен, грациозен. Полон загадок, достоин воспоминаний. Он ничем не напоминал Лидию, в одежде или без, а напротив, был ей антагонистичен. Являл противоположность, очень чуждую суть — хоть никто не объяснил бы, почему это так.

А главное, робот снова обратился ко мне с вопросом. Вопрос был короток: «Адель?»

Я послал ему ссылку на тот самый форум, полагая, что на этом его интерес иссякнет. Семмант вновь замолчал на сутки, а потом очнулся и взялся за работу. Стал действовать — вдохновенно, бескомпромиссно. Я бы сказал, окрыленно — пусть это не очень применимо к деньгам, но ведь так говорят про свершения, полные риска. Его комбинации, по всем правилам, должны были провалиться, но, однако же, странным образом приносили прибыль. Вопреки вероятностям и законам рынка — а уж я-то знал доподлинно и вероятности, и законы. Вдохновение в чистом виде, лишь на него можно было списать удачу. Или — на вмешательство какого-то божества.

С тех пор они всегда были рядом — силуэт и черный пеликан. Я думал над этим, искал ответы. Гнал прочь очевидное — как несусветный бред. И через несколько дней написал новый рассказ.

Адель предстала в нем иной, не такой как прежде. У нее случились проблемы, временные трудности, нехватка средств. Впервые быть может я показал ее беззащитность, невольные слезы. Желание, пусть недолгое, опереться хоть на кого-то.

Утром меня разбудили бравые аккорды военного марша. Еще лежа в постели, я понял: Семмант встал на защиту своей дамы. Так оно и было, небритого мачо, метросексуала с чуть безумным взглядом, сменил конный рыцарь, чем-то похожий на Дон-Кихота. С одним отличием: рыцарь был прекрасно вооружен и отнюдь не выглядел мирно. Он готов был сражаться — и, судя по всему, хорошо умел это делать. Безжалостно, не беря пленных, не слыша мольб о пощаде.

Что и неудивительно, жизнь на рынках научила его простой правде. Он знал, что мир в целом двуличен, опасен и жесток. С ним нельзя миндальничать, с ним нужно биться — принимая бой и побеждая в бою.

Сам Дон-Кихот сказал бы, что Семмант старомоден. И действительно, робот походил на потомка нормандов или сурового тевтонца, не склонного к рефлексии. Мир, который он знал, мир бизнеса и финансов, был сродни раннему средневековью. Лишь обладая бескомпромиссным нравом, там выживали и отвоевывали свое. Я был с ним согласен: в дебрях лукавых догм выбравший путь воина не имеет времени на сомнение. Равно как и права на жалость — наверное, я бы и сам показался старомодным Дон Кихоту.