Семнадцать космических зорь

Я убежден, что абсолютное большинство людей стремится к мирному труду на своей земле. Помните, как на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций Никита Сергеевич Хрущев провозгласил исторический план разоружения, призывал всех любителей войны подумать о том, что мы живем на одной планете и что она, наша Земля, не так уж велика, чтобы на ней можно было шутить с ядерным огнем...

Я видел ее, нашу Землю, видел всю. Она прекрасна, но она действительно мала, если глядеть на нее из космоса. И, вспоминая Землю такой, какой я видел ее оттуда, зная, что свой корабль я мог ориентировать на любую точку планеты, я вдруг всем своим существом понял — как должны мы ее беречь, как должны думать и работать над тем, чтобы мир вечно царил на всех шести континентах...

Завершая полет, я мог посадить «Восток-2» в Заволжских степях и на кукурузном поле миллионера Гарета в штате Айова, на плантации сахарного тростника в Малайе или на овечьем выгоне австралийского скотовода, — и всюду, я уверен, люди встретили бы «Восток-2» так же сердечно и горячо, как это было у нас, в Саратовской области. Потому что даже самый пронырливый детектив не нашел бы на его борту ничего такого, что так или иначе могло служить войне.

И еще... Мы, космонавты, знакомились с различными теориями о качествах человека, которому суждено летать в космосе. Летать днями, неделями и даже целыми месяцами, чтобы достигнуть хотя бы Марса. Ведь ученые подсчитали, что «дорога» только туда продлится 259 суток, и за это время на человека обрушится сознание одиночества и отрешенности, вызванное нарушением обычного ритма жизни. Некоторые «теоретики» полагают, что космонавты должны быть людьми «узколобыми», с ничтожными запросами.

Существует и такая «теория», по которой следует затормозить жизненную активность человека во время длительного полета, свести его психологическое восприятие и жизнедеятельность к минимуму. Другими словами, довести космонавта до состояния, близкого к летаргическому сну, и такую живую мумию бросить к звездам. Но тогда для чего вообще посылать человека в космос? Что увидит, что узнает он там? Что он привезет людям, вернувшись на Землю?

Я заговорил об этом потому, что уже после моего полета мне показали перевод рассказа «Человек на орбите» Кеннета Кея, напечатанного в журнале «Сатэрдей ивнинг пост» в августе 1961 года.

Было бы глупо обвинять Кеннета Кея только в том, что он написал сущую ерунду, но его рассказ во многом примечателен. Он написан не для советских, а для американских читателей, я не могу не привести несколько маленьких отрывков из этого «сочинения».

«После полета реакция у Росса Клэриджа (первого в мире космонавта, облетевшего Луну и вернувшегося на Землю. По Кею—это американец. — Г. Т.) была ослабленной, и врачи-психологи казались недовольными. Он не мог ответить на все вопросы ученых и генералов, некоторые детали полета уже ускользнули от него...

— Да, сэр, вы сделали это!—сказал Мак-Адамс, генерал авиации.

— Посмотрим, как встретят эту новость в Москве!

— Я не был уверен. На самом деле, я не рассчитывал это сделать. Я никогда не думал, что вернусь обратно.

— Почему же вы настаивали на полете?

— Я считал, что нам пора кончать с отсрочками и попробовать, если мы надеемся побить советских в чем-то. Я думал, что игра стоит свеч. Мне казалось, что это не так уж важно — вернусь я или нет.

— Я не ждал от вас такого ответа, парень... — поморщился генерал.

— Видимо, это депрессия. Спать по команде, просыпаться по команде, как автомат. Так обалдел, что не могу соображать. Конечно, я думал, что вернусь, мой генерал...»

Затем наступил внезапный прилив энергии. Клэридж почувствовал себя необычайно легко. Он думал, что выглядит изможденным и усталым, а в зеркале увидел себя здоровым и жизнерадостным, со сверкающими глазами, как будто к нему вернулась молодость.

Несколько позже:

«— Я устал. Ужасно устал. В течение долгого времени я не спал. Они называют это контролируемым режимом: засыпаешь от лекарства, просыпаешься тоже от него... Они клали его в то, что я ел...»

Врач, пишет далее автор, объяснял этот внезапный прилив энергии чрезмерной дозой возбуждающих средств, которые Клэридж получал наряду со снотворными...

Разве такого космонавта можно было вести на торжество по случаю выдающейся победы науки? Его следовало бы немедленно и надолго отправить в соответствующую лечебницу.

Мы, советские космонавты, знаем: готовя нас к полету в космос, наши ученые делали это не ради рекламы или спортивного азарта. Человеческий разум, не затуманенный ни допингом, ни снотворными, озаренный осмысленной научной целью, — вот что присутствовало в наших полетах. Разум — пытливый, вооруженный знаниями, добытыми человеком с того самого дня, когда он выдумал колесо. Разум, умеющий анализировать, наблюдать и решать...

Все мои друзья-космонавты готовились именно к таким полетам. Ради этого был осуществлен и полет корабля «Во-сток-2», во время которого я пережил незабываемые семнадцать зорь новой, Космической эры. Ради этого пойдет в космос следующий наш корабль с человеком на борту.