Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха

В 10-й серии также вскользь упоминается, что Радке и Хилле «еще в 20-х годах ловили с ним и жуликов, и национал-социалистов, и наркоманов».Авторы пытаются представить Мюллера беспринципным карьеристом, которому было все равно, кого арестовывать, лишь бы находиться на хорошем счету у властей. В принципе, в этом была лишь доля правды: действительно Мюллер не был по убеждениям национал-социалистом, но в то же время отдал все свои знания и силы на службу нацистскому режиму. Но в то же время он весь период свой службы в полиции Веймарской Германии специализировался на борьбе с левым движением (а национал-социализм, как известно, — правое). Будучи убежденным антимарксистом, Мюллер всегда считал, что коммунизм (или большевизм) губителен для Германии и его необходимо выкорчевать с корнем. Не занимался он и наркоманами, просто потому, что их тогда было довольно мало и ведала ими криминальная полиция, а Мюллер служил в политическом отделе Мюнхенского полицей-президиума. И, конечно же, сотрудник управления полиции, криминаль-секретарь не участвовал в «избиениях демонстраций нацистов» хотя бы потому, что это было компетенцией частей полиции порядка: не будут же в современной России «разгонять демонстрации» оперативные сотрудники уголовного розыска! Также фразу о том, что «Мюллер начал тяготеть к Кальтенбруннеру» авторы привели, скорее всего, просто так, лишь для «красного словца». Вот, например, сотрудник РСХА Вильгельм Хёттль, выступая в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе 11 апреля 1946 года, охарактеризовал их взаимоотношения: «Я четко знаю то, что Мюллер многие решения принимал самостоятельно… Кальтенбруннер не ценил его». [11]Причем в 11-й серии Штирлиц прямо говорит Борману: « Мюллер подчиняется непосредственно Гиммлеру». Неужели сложно придерживаться одной (пусть и неправильной) версии?

Не отличаются внутренней логикой и взаимоотношения в фильме Мюллера и Бормана — хотя, расписывая их, Юлиан Семенов исходил из своей уверенности в том, что и тот и другой в конце войны скрылись из Германии. (Эта точка зрения имеет некоторое право на существование, хотя большинство фактов говорит об обратном.) Тем не менее сначала — в 4-й серии — заявляется, что «Борман знал, как Мюллер ему обязан», а затем — в 9-й серии — оглашаются выводы Мюллера: «Значит, свалив Бормана, Мюллер получит доступ в сферу финансов для проверки». Но, во-первых, Мюллер ничем не был обязан Борману, своей карьерой он был обязан прежде всего Гейдриху и в какой-то степени Гиммлеру; а во-вторых, даже «свалив Бормана», никакого доступа к «деньгам партии» Мюллер получить не мог априори. Он вообще не имел права вмешиваться нив какие партийные дела, тем более в финансовые. Поэтому, когда авторы в 11-й серии вкладывают в уста Мюллеру целую программу возрождения национал-социализма — «Сотни тысяч интеллектуалов поймут, что нет другого пути, кроме национал-социализма… Они будут говорить о нас как о легенде… Когда в Берлине будут рваться русские снаряды, а солдаты драться за каждый дом. Вот тогда отсюда можно будет уйти, не хлопая дверью. Уйти и унести тайну золота партии…»— то это сделано, скорее всего, потому, что больше ни один персонаж для этого не подходил. Мюллер здесь выражает отнюдь не свои мысли (по крайней мере ни одного свидетельства о чем-либо подобном нет), а просто является для авторов неким големом, озвучивающим определенную мысль. В этой же фразе заложена и версия, которой до конца жизни последовательно придерживался Юлиан Семенов и которую с помощью фильма сделал чуть ли не общепринятой — Генрих Мюллер в последние дни войны скрылся из горящего Берлина. Надо признать, что тело Генриха Мюллера действительно не было обнаружено, как нет и непосредственных свидетелей его самоубийства. (А вот свидетельства о самоубийстве осужденного позже заочно на Нюрнбергском процессе Бормана были, а затем и его останки были обнаружены.) В то же время целый ряд косвенных свидетельств говорит о том, что Мюллер покончил с собой в саду Имперской канцелярии. Можно возразить — свидетельства-то косвенные, но в то же время все другие «факты», якобы говорящие о чудесном спасении Мюллера, вообще не выдерживают критики и очень напоминают фальшивки, созданные журналистами ради жареных сенсаций.