Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха

В 10-й серии также вскользь упоминается, что Радке и Хилле «еще в 20-х годах ловили с ним и жуликов, и национал-социалистов, и наркоманов». Авторы пытаются представить Мюллера беспринципным карьеристом, которому было все равно, кого арестовывать, лишь бы находиться на хорошем счету у властей. В принципе, в этом была лишь доля правды: действительно Мюллер не был по убеждениям национал-социалистом, но в то же время отдал все свои знания и силы на службу нацистскому режиму. Но в то же время он весь период свой службы в полиции Веймарской Германии специализировался на борьбе с левым движением (а национал-социализм, как известно, — правое). Будучи убежденным антимарксистом, Мюллер всегда считал, что коммунизм (или большевизм) губителен для Германии и его необходимо выкорчевать с корнем. Не занимался он и наркоманами, просто потому, что их тогда было довольно мало и ведала ими криминальная полиция, а Мюллер служил в политическом отделе Мюнхенского полицей-президиума. И, конечно же, сотрудник управления полиции, криминаль-секретарь не участвовал в «избиениях демонстраций нацистов» хотя бы потому, что это было компетенцией частей полиции порядка: не будут же в современной России «разгонять демонстрации» оперативные сотрудники уголовного розыска! Также фразу о том, что «Мюллер начал тяготеть к Кальтенбруннеру» авторы привели, скорее всего, просто так, лишь для «красного словца». Вот, например, сотрудник РСХА Вильгельм Хёттль, выступая в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе 11 апреля 1946 года, охарактеризовал их взаимоотношения: «Я четко знаю то, что Мюллер многие решения принимал самостоятельно… Кальтенбруннер не ценил его».[11] Причем в 11-й серии Штирлиц прямо говорит Борману: «Мюллер подчиняется непосредственно Гиммлеру». Неужели сложно придерживаться одной (пусть и неправильной) версии?

Не отличаются внутренней логикой и взаимоотношения в фильме Мюллера и Бормана — хотя, расписывая их, Юлиан Семенов исходил из своей уверенности в том, что и тот и другой в конце войны скрылись из Германии. (Эта точка зрения имеет некоторое право на существование, хотя большинство фактов говорит об обратном.) Тем не менее сначала — в 4-й серии — заявляется, что «Борман знал, как Мюллер ему обязан», а затем — в 9-й серии — оглашаются выводы Мюллера: «Значит, свалив Бормана, Мюллер получит доступ в сферу финансов для проверки». Но, во-первых, Мюллер ничем не был обязан Борману, своей карьерой он был обязан прежде всего Гейдриху и в какой-то степени Гиммлеру; а во-вторых, даже «свалив Бормана», никакого доступа к «деньгам партии» Мюллер получить не мог априори. Он вообще не имел права вмешиваться нив какие партийные дела, тем более в финансовые. Поэтому, когда авторы в 11-й серии вкладывают в уста Мюллеру целую программу возрождения национал-социализма — «Сотни тысяч интеллектуалов поймут, что нет другого пути, кроме национал-социализма… Они будут говорить о нас как о легенде… Когда в Берлине будут рваться русские снаряды, а солдаты драться за каждый дом. Вот тогда отсюда можно будет уйти, не хлопая дверью. Уйти и унести тайну золота партии…» — то это сделано, скорее всего, потому, что больше ни один персонаж для этого не подходил. Мюллер здесь выражает отнюдь не свои мысли (по крайней мере ни одного свидетельства о чем-либо подобном нет), а просто является для авторов неким големом, озвучивающим определенную мысль. В этой же фразе заложена и версия, которой до конца жизни последовательно придерживался Юлиан Семенов и которую с помощью фильма сделал чуть ли не общепринятой — Генрих Мюллер в последние дни войны скрылся из горящего Берлина. Надо признать, что тело Генриха Мюллера действительно не было обнаружено, как нет и непосредственных свидетелей его самоубийства. (А вот свидетельства о самоубийстве осужденного позже заочно на Нюрнбергском процессе Бормана были, а затем и его останки были обнаружены.) В то же время целый ряд косвенных свидетельств говорит о том, что Мюллер покончил с собой в саду Имперской канцелярии. Можно возразить — свидетельства-то косвенные, но в то же время все другие «факты», якобы говорящие о чудесном спасении Мюллера, вообще не выдерживают критики и очень напоминают фальшивки, созданные журналистами ради жареных сенсаций.