Семнадцатая

— Да так… — Алена подозрительно замялась. — Рано еще вдаваться. Концепция на стадии осмысления…

— И снова здравствуйте, мои дурные предчувствия… Родная, может уже остановимся? Предыдущая идея была хуже некуда: сказал бы еще кое-что, но даже обсуждать не желаю. На глупости я и сам мастак, не собираюсь их еще в квадрат возводить с твоей доброхотной помощью. Займись уже собой, сестрица. Люби свою Вику и будь счастлива.

— Так я и люблю! А ты чем таким можешь похвалиться? И до моих идей, Димочка, тебе, как видно, нужно еще дорасти. Не хочешь обсуждать — пожалуйста, но нечего тогда и сестру шеймить почем зря. Я остаюсь при своем: идея зачетная, а ты — валенок.

— А как тебе такой аспект… — я вовсе не стремился переделать сестру: мне хотелось, чтобы она сама разложила все спорные вещи по полочкам, если, конечно, нужные полочки окажутся в ее ментальном хозяйстве. — Представь, что у нас с тобой все случилось. Ты настояла — я уступил, и вот все закончилось. Буквально минуту назад. А вечером, спустя несколько часов, приезжает Вика. Твоя возлюбленная, если я ничего не путаю… Мне интересно, прости за ходульный оборот, как бы ты ей в глаза смотрела после этого?

— Нет, ты серьезно? — изумилась Алена. — «Минуту назад»?! Себе льсти сколько хочешь, но меня-то не позорь. Чих-пых, и все бы закончилось. Речь шла о миссии, а не о телячьих нежностях.

— Уходишь от ответа, дорогая?

— Ты сказал: представь, — напомнила сестренка. — Раз так, я должна представить все правильно… В общем, расклад такой: с тобой мы порешали, ты в ауте — пускаешь пузыри, и вот, значит, приезжает Вика… М-мм… Слушай, Димуль, тебе это не понравится. Во-первых, в ее глаза я буду смотреть не отрываясь, потому что они у нее просто чумовые. Во-вторых, мы поужинаем, побалуемся вкусными напитками и отчалим в спальню. В-третьих, мы трахнемся. Все!

— Все?

— Молодец, подловил… В-четвертых и в-пятых, мы тоже трахнемся.

— И то, что могло произойти между нами…

— То, что могло произойти между нами, Димочка, к Вике не имеет никакого отношения. А если честно, то не только к Вике, но даже ко мне самой, в качестве ее девушки… Боюсь, тебе этого не понять, поэтому тупо прими на веру… Если что, у меня есть еще целых пять минут. Или один чих-пых и полсигареты… Намек ясен?

— Алена, мы закрыли эту тему.

— Закрыли так закрыли. Всего-навсего еще одна тема, о которой мы с тобой душевно помалкиваем. Сколько их еще будет впереди… Ладно, Димуль, обнять-то тебя разрешается пока?

— Конечно! Попробуй только уйти без телячьих нежностей.

Алена все еще сидела на моих коленях, по обыкновению примостив голову на плечо, когда в дверь позвонил Эдик: два сакраментальных звонка — пристрелочный и контрольный…

Глава 6

Проводив Алену до порога и передав ее Эдику чуть ли не по описи (тулово женское — одно, конечности — две пары, навершие декоративное — одна единица), я вернулся в гостиную и приступил к наведению порядка. Начать предстояло с тележки, стоявшей на причале возле опустевшего кресла. На ее стеклянном столике сестрица успела учинить истинный кавардак. Первым долгом я опрокинул в себя стопку виски, налитую мной во утешение Алены и оставшуюся нетронутой посреди прочего негодного тлена. Терпкое, маслянистое и отчасти болезненное тепло, растекшееся вниз по пищеводу, мгновенно отозвалось в моей голове приятным легким туманом. В нем я ориентировался лучше, нежели в мнимой ясности, с какой воспринимались окружающие вещи, когда я взирал на них прямым и, как принято выражаться, трезвым взглядом. За их примитивной очевидностью с трудом проглядывалась суть. Между тем, под правильным углом зрения, скрадывавшим вопиющую явственность деталей, в самых простых и неприкаянных вещах по временам обнаруживалась бездна смысла. «Люди должны есть», — подумалось мне невзначай при виде густого молочного озерца, разлитого по поверхности столика, которым Алена тайно воспользовалась, чтобы нарисовать на стекле что-то неприличное. Мой бедный желудок, удостоенный сегодня лишь горстки английских печений, откликнулся тихим согласным урчанием. Пока я с жадностью глотал растаявшее Аленино мороженое из отсырелого, давшего течь картонного ведерка, меня посетила еще одна удачная мысль, которую на сей раз направляла железная рука дедукции. «Люди должны есть», — продолжил я свое умозаключение. — «Девушки — тоже люди. Алена и ее подруга — девушки. Следовательно, этим двоим нужно соорудить легкий ужин, заказав его в приличном ресторане». Безупречная цепочка посылок и в конце — блестящий вывод. А ведь это всего-навсего один шот…