Семьсот километров любви

Он перекатывается с меня на кровать, и в этот момент я кубарем валюсь на пол, натягивая и поправляя свою одежду. Меня трясёт. Все мышцы ломит от навалившейся тяжести. Я беру телефон, но он валится из рук. И только тогда я начинаю думать. Я не могу сказать Игорю! Не должна! Хотя он – единственный, в ком я действительно нуждаюсь.

– Убирайся из моей квартиры! Прямо сейчас! Никогда больше не смей подходить ко мне! И даже не думай, что я позволю тебе когда-либо в таком состоянии приближаться к своей дочери!

– А то что? Мужику своему пожалуешься? И что он сделает? Что он сделает мне за то, что я просто хотел трахнуть свою жену?

– Ты ушёл от меня почти два года назад, – устало напоминаю я ему. – И я даже больше не ношу твою фамилию. Проваливай, иначе я напишу на тебя заявление и лишу родительских прав.

Я не буду жаловаться Игорю. Не буду.

Я прогоняю эту мантру всё то время, что стою в стороне и жду, когда бывший соберётся и уйдёт.

Повторяю, когда судорожно запираю дверь на все замки, начиная истерично рыдать и причитать над своей судьбой.

И когда срываю постельное бельё, пытаясь избавиться от любого напоминания о том, что произошло.

И когда остервенело тру себя мочалкой, пытаясь стереть любое воспоминание о чужих прикосновениях.

Но все установки летят к чертям, когда Игорь пишет мне.

«Выспалась, Арина Сергеевна? Надеюсь, тебе снился я?) Потому что я только о тебе и думал. Мне тревожно, Арин, и я никак не могу понять почему».

35. Питер

Буравлю взглядом телефон. Секунда, две, три, и загорается значок о прочтении. Проснулась, значит... Неужели я разбудил? И так выжидал нужное время, борясь с желанием услышать её голос. Даже не желанием. Нуждой.

Тревожное чувство засело у меня в груди, вспыхнув неожиданно и на ровном месте. Я убеждал себя всеми силами, что это игры моего разума, истощённого сегодняшним недосыпом: я засиделся за бумагами допоздна, уже после того, как Арина заснула, а через пару часов моего поверхностного сна мы уже поднимались, чтобы успеть на нужный поезд.

Но беспокойство вгрызалось в меня, и я знал, что уже не успокоюсь, пока не услышу её весёлый голос.

Проходит меньше тридцати секунд, когда на экране вспыхивает входящим звонком её имя, и я моментально принимаю звонок.

– Ну здравствуй, Арина Сергеевна! – приветствую девушку.

– Игорь, – выдыхает она с горестным всхлипом, выворачивая все мои внутренности наизнанку.

Она ничего не говорит, просто отчаянно рыдает в трубку. Невыносимо! Я не могу вынести ни секунды незнания, но Арина не реагирует на мои слова, просто плачет-плачет-плачет. И этому нет конца и края.

Сгребаю в кучу документы и размашистыми шагами покидаю офис. Жестом показываю Руслану, что позвоню, и он обеспокоено кивает. Не берусь думать, что он читает по моему напряжённому телу или застывшему лицу, не берусь думать ни о чём, кроме того, что должен как можно скорее очутиться в долбанном московском Курьяново. Рядом с ней.

Пять часов кажутся мне бесконечным адом. Я варюсь в котле оглушающих эмоций, в голове строятся и разбиваются в пух и прах предположения, одно хуже другого, сводя меня с ума. А Арина больше не берёт трубку.

Она ничего не сказала, просто рыдала взахлёб чуть больше часа, а я слушал и пытался её разговорить.

– Извини, Игорь, – всё, что она сказала, – Катюша вернулась.

И она повесила трубку.

Я не уверен, что она поняла хотя бы слово из того, что я ей говорил. Слышала ли, что я выехал и скоро буду у неё?

Пока я созваниваюсь с Русланом и переношу несколько встреч, запланированных в эти дни, мне остаётся лишь надеяться, что не случилось чего-то непоправимого.

Например, что Арина испугалась и сделала аборт. И теперь жалеет.

Меня заботят вопросы такого рода. Хотя и верю в её благоразумность, но меня заботит, как она может воспринять новость о вероятной беременности. Особенно, если меня не будет рядом. Особенно, если рядом будет её мать.

Есть и другие вопросы, которые мучают меня. Чтобы не свихнуться от бесконечного потока мыслей, я удалённо подключаюсь к рабочему компьютеру и сосредотачиваюсь на оставленных делах.

Когда я наконец нажимаю на кнопку звонка и дверь распахивается, являя пред моими очами Арину, я бегло осматриваю её и расслабленно выдыхаю.

Арина настороженно смотрит в ответ, посылает мне неуверенную улыбку и бросается мне на шею.

– Игорь, – рвано выдыхает она, – приехал.

Она втягивает меня в узкий коридор, помогает раздеться, смущённо отводит взгляд, а я не тороплюсь задавать вопросов.

В коридор выглядывает Катюша, тихо здоровается и снова скрывается в своей комнате.

– Мы уроки делаем, – поясняет Арина, – математику.

– Ну пойдём, значит, делать математику, – широко улыбаюсь я.

Она не отказывается. Не гонит меня. И я ей благодарен. Мы обязательно разберёмся, какого чёрта сегодня произошло, но прямо сейчас я физически не могу отойти от неё дальше, чем на пару сантиметров.

Если Катюша и удивлена, то никак не показывает этого. Я быстро понимаю, где они обе допустили ошибку, из-за чего решение задачи у них и не клеится. А в три головы дело идёт быстро.