Сень

Правда в Туме особо и госпредприятий не было, если депо не считать — но почти две тысячи человек работали на новостройках часа по четыре в день. Получая за это какую-то зарплату… Три школьных учительницы, «подрабатывая» после уроков в рабочих столовых, свои доходы увеличили почти втрое…

Станислав Густавович, с большим интересом наблюдавший за «Тумским экспериментом», даже поинтересовался у Тани:

— А ты уверена, что эти учительницы вскоре вообще в поварихи не переквалифицируются и детишек там обучать хоть кто-то будет?

— Уверена. Во-первых, все знают, что это временный приработок и праздник скоро закончится. А во-вторых, сами постановления о ненормированном рабочем дне у нас временные. Вы же сами считали, что такой режим нам действительно нужен ну максимум на пару лет, а потом — строго восьмичасовой рабочий день.

— И резкое падение доходов. Лично я, вот, вообще не уверен, что народ сверхурочно работать перестанет.

— Еще как перестанет! Мы перестанем их кормить бодрячком и тормозухой — и все сразу успокоятся…

— Да, пожалуй, ты права…

— Или не перестанем: если человек высыпается за четыре часа, он же сколько времени может посвятить саморазвитию и творчеству! Все бросятся культурно расти над собой, книжки умные читать…

— Издеваешься?

— Нет, просто факт констатирую. Люди, которые уже поняли, что они могут больше сделать и за это больше получить благ для себя и своей семьи, на самом деле захотят, в большинстве своем, такое положение дел сохранить. Ну, хотя бы частично. Так что, Станислав Густавович, вам предстоит очень сильно подумать, как все это объяснить товарищу Сталину таким образом, чтобы он понял, о чем мы с вами тут сейчас говорим. Подумаете?

— Я периодически жалею, что с тобой вообще познакомился, ты действительно какая-то ненормальная и всё вокруг тебя ненормальным становится. И все становятся, я, например, тоже уже иногда на твой манер думать начинаю. Одно успокаивает: с тобой все становится не только ненормальным, но и жутко интересным. А решать интересные задачки мне нравится…

Глава 9

Святослав Лавров вот уже три года трудился баллистиком в НИИ-88, и с огромным интересом следил (по мере возможности, конечно) за разработкой новейших вычислительных машин. Пока что расчеты велись в огромном вычислительном отделе, где почти четыреста молодых девушек с утра и до вечера стучали по клавишам трофейных «Рейнметаллов» — германских арифмометров с электромотором. Вычислительные программы для них (девушек, не арифмометров) как раз и приходилось разрабатывать его группе, и это стало делом уже привычным и, в целом, довольно простым (ну, для тех, кто долго и тщательно изучал требуемый математический аппарат), но обещаемые академиками (Лебедевым и Бергом) параметры машин (от двадцати до, возможно, ста операций в секунду) мало того, что на порядки превышали скорость арифмометров (те едва две операции в секунду могли производить, а чаще — при больших числах — на одно сложение тратили до двух секунд, а уж умножение…) Но с баллистикой в НИИ-88 дела в результате шли очень неплохо.

Поэтому, когда его внезапно направили в командировку в Воткинск, он решил, что придется и воткинским ракетчикам помогать разбираться с баллистическими проблемами (а что там конкретно за ракеты делались, информации почему-то было крайне мало). Однако все получилось совсем не так, как ожидалось.

В командировку его отправили не на поезде, а, почему-то, на самолете. Причем и самолет был не рейсовый, на борту меньше десятка пассажиров было. Впрочем, М-7 давно уже редкостью не был, Святослав (которого все сотрудники звали коротким прозвищем «Свет») удивился лишь тому, что экипаж самолета был целиком женским. Причем пилоты были вообще полковниками — так что у него уже заранее сложилось мнение, что соседи по салону наверняка не самыми простыми инженерами были. Но соседи летели молча, а Свет к ним с разговорами приставать не стал…

В Воткинске самолет сел вообще на территорию завода, и его прямо с самолета встречающие привели в небольшой зал, где вокруг длинного стола уже сидели большей частью люди совершенно незнакомые. Впрочем, одного из собравшихся Свет знал: генерал-лейтенант Митрофан Неделин был недавно назначен куратором ракетных программ Советского Союза и одним из первых своих дел на новом посту была личная инспекция всех ракетных предприятий страны. А запомнился Свету он тем, что очень долго и подробно интересовался у Королева, каким образом рассчитывается баллистика новых ракет КБ, причем интересовался непосредственно в группе баллистики. Но почему-то Неделин сидел не во главе стола, в сбоку, как и большинство остальных, собравшихся в зале.

Оглядев с головы до ног входящего в зал Лаврова, Неделин кивнул (вероятно, каким-то своим мыслям) и, не вставая со стула, объявил:

— Наконец-то все собрались, приступим. У нас в ракетостроении есть определенные успехи, но вот с баллистическими расчетами полный швах, что, я считаю, недопустимо.