Сенатский гламур

Вскоре Фиона Уай представила мужа и поцеловала его перед тем, как он поднялся на трибуну. Со своей выгодной позиции я видела спину Уая во плоти и лицо Уая на огромном телеэкране в зале заседаний. Толпе понадобилось десять минут, чтобы успокоиться и позволить ему говорить — слишком долго. Как только он начал речь, я услышала возню в диспетчерской. Я видела лицо Уая на телеэкране. Он на секунду встревожился, но тут же снова овладел собой. Что происходит? Я таращилась ему в спину. Он начал читать вводную часть и яростно махать руками. А потом я увидела. Телесуфлеры были чистыми. Они были прозрачными, как и задумывалось, но по ним не ползли слова, которые мог видеть только Уай. Дисплей прямо у него под носом тоже был пуст. У него не было текста речи. А он выступал перед нацией в прямом эфире.

Я вбежала в диспетчерскую, где Аарон орал на сотрудников, которые яростно молотили по клавишам. Никто, похоже, не понимал, в чем дело. Никто не мог починить поломку. У них там что-то замкнуло? Неужели нет запасного генератора или чего-то вроде? Время слишком неподходящее для простого несчастного случая, но, впрочем, я видела куда более неприятные вещи, случавшиеся в куда более неподходящее время.

Я ничем не могла помочь и только мешала им, поэтому вернулась к телеэкрану, наблюдать, как Уай справляется с ситуацией. Слава богу, у него нашлась распечатка речи, и он, похоже, то ли много знал наизусть, то ли успешно импровизировал по ходу дела. Толпа внимала его словам, не замечая, что все пошло наперекосяк.

Он говорил пятьдесят две минуты. Обруганные ребята из диспетчерской так и не смогли вернуть текст на экраны. Когда Уай закончил, ко мне подошел Аарон.

— Катастрофа, — горько произнес он.

Я удивленно посмотрела на него. По-моему, Уай прекрасно справился. Именно это я и сказала Аарону, как можно более небрежно.

— Не вижу никакой катастрофы, — добавила я.

Я невольно заинтересовалась, хотя мечтала, чтобы он поскорее свалил.

— Ты читала речь, которую он должен был произнести? — спросил Аарон. — Она была изумительна. Он забыл некоторые из самых блестящих пассажей.

Я чуть не подавилась. Судя по голосу Аарона, «самые блестящие пассажи» написал он. Меня тошнило от его самомнения. Я не успела вовремя прикусить язык.

— Ты имеешь в виду те моменты, над которыми сам работал? — спросила я.

Похоже, он был рад, что его кто-то понял.

— Я работал над ними как вол. Они были великолепны, — заявил он.

— Ты бы хоть притворился, что интересуешься чем-то, кроме себя, — посоветовала я и неодобрительно покачала головой.

Он удивленно и хищно посмотрел на меня.

— Кто бы говорил. Кстати, как Боб Эспин в постели? — прошипел он. — Стоит престижа и повышения зарплаты?

Я двинулась прочь, чтобы не потратить на него перцовый баллончик. И внезапно поняла, как сильно устала. От кампании, от Аарона, от напряжения из-за того, что мне нельзя слишком напрягаться. Я не хотела снова попасть в больницу. Я должна отдохнуть. Поэтому, когда все начали разбиваться на группки, я села на местный автобус и вернулась в отель.

По дороге мне позвонила Лиза и сказала, что по телевизору все выглядело потрясающе.

— Ты хлюпаешь носом? — спросила я, услышав слезы в ее голосе.

— Я порвала со Скутером, — подтвердила она. — Но жизнь продолжается.

— Что случилось? — настаивала я.

— Он спал со своим шеф-поваром, — всхлипнула она.

Я помнила этого шеф-повара. Шесть футов пять дюймов ростом, и звали его Франсуа, что показалось мне одновременно избитым и неудобным для произношения. Да уж, неприятно.

— Ох, Лиза, мне так жаль.

— Спасибо, — хлюпала она.

— Хорошо, что это не Сандра, — добавила я, помолчав.

Сандра была развратной официанткой, из-за которой Лиза беспокоилась.

— Да, наверное, неплохо, — согласилась она.

Я не переживала из-за Лизы. Они со Скутером протянули довольно долго, по крайней мере, для нее. Я решила послать ей корзину печенья, как только закончу телефонный разговор, а пока отвлекла закулисными байками. Она поклялась, что не заметила в речи Уая ничего странного. Отлично. И пришла в ярость от поведения Аарона.

— Дай мне его телефон, — велела она.

Я отказала. Зельда и так уже достаточно его мучает.

— Он жалок, — заявила Лиза.

Это правда. Как печально, что когда-то я с ним встречалась. Он просто ужасен. Но я решила больше не думать об этом. Автобус подъезжал к отелю.

— Ты там держись, — попросила я.

— Ладно, — вздохнула она. — По крайней мере, «Ред Сокс» играют хорошо. Я уверена, в этом году они победят.

— Посмотрим.

— Позвонишь мне завтра?

Я пообещала, что позвоню.

После съезда мы с Уаем и его командой полетели в Нью-Йорк, где на автобусах посетили несколько городков в северной части штата. На первой остановке в Шамплене, на границе между штатом Нью-Йорк и Канадой, я вздрогнула, увидев перед сценой Альфреда Джекмена. Он был в костюме и галстуке, таращился на толпу и теребил веревку, которая исполняла роль хрупкого барьера. Уай и Р.Г. еще не вышли, так что у меня оставалось немного времени. Я пробралась к нему.

— Саманта! — воскликнул он, радостно подмигивая.