Сэндира. Потерянная песчинка

– Дениро… – шумно вздохнув, потому что мужчина отказывался понимать намеки, капельку прищурилась. – Я не буду вашей женой. Ни женой, ни любовницей, ни просто женщиной. И не надо на меня так смотреть. Я эгоистичное дитя пустыни, у меня нет привязанностей, у меня нет обязательств. И вы меня утомили. Возвращайтесь к жене, Дениро-сэш. Спокойной ночи.

Торопливо отряхнув испачкавшееся в траве платье и не менее торопливо направившись к воротам Академии, песчинка не видела, каким опустошенным взглядом провожал её мужчина. Мужчина, нашедший… и вновь потерявший.

Каратель? Кажется она, сама того не ведая, покарала ещё одного. На этот раз за самонадеянность и веру в то, что жена не препятствие любви. А на самом деле это такое препятствие… это очень большое препятствие. Слишком большое. По крайней мере для такой собственницы, как песчинка.

Глава 10

Домой Сэндира так и не дошла.

Выйдя за территорию Академии, девушка отправилась бессмысленно бродить по улицам столицы. Сейчас она не сможет находиться в четырех стенах, сейчас она не сможет заснуть, сейчас она может лишь слово за словом, взгляд за взглядом прокручивать в памяти момент его признания. Дедушка…

А дедушка ли? А не солгал ли он ей?

Хотя вся её сущность прекрасно понимала, что мужчина не лгал, душа не желала принимать его рассказ. Она никого и никогда не убивала. Никого. Никогда. Она лишь давала сдачи, если того требовала ситуация, она лишь карала словами и тумаками, но никак не лишением жизни…

А что будет, когда о ней узнают те, из-за кого её спрятали в монастыре? Попытаются ли уничтожить? А почему он ни слова не сказал о родителях? Где они? Что с ними?

Как мерзко!

Устало вздохнув, потерла лоб. Хотела узнать о себе побольше… Горькая усмешка скользнула по губам и пропала. Ну, узнала? Нравится? И что ты будешь делать дальше, Сэнди? Ты никогда не пасовала перед трудностями. Но стоят ли эти трудности твоего спокойствия и беспечности? Ведь если принять его слова, то детство уйдет. Детство, затянувшееся на пятьдесят лет, закончится… Ни прогулок по пустыне, ни афер, как со Скаем, ни учебы в Академиях… ничего.

А что будет?

Он говорил, что она необученная. Кто её будет учить и чему?

Он говорил, что до ста лет ей нельзя в мир людей. Где она будет жить и с кем?

Он говорил, что из-за медальона ни один из них не может её найти…

Хм.

Вновь вынув единственное, что хоть как-то проливало свет на её прошлое, девушка тихим щелчком распахнула крышку. За тридцать лет ничего не изменилось… Крохотный рисунок молодой пары и несколько пепельных волосков. Её родители, которых она пыталась найти долгих сорок лет…

Крышечка закрылась чуть громче и резче, а упрямый подбородок вздернулся к ночному небу. Что ж, я сделаю это. Я найду вас. И пусть те, кто рискнет мне помешать, заранее выроют себе могилу поглубже.

Дедушка… надеюсь, ты не думаешь, что сможешь утаить от меня хоть что-то?

А вот и первый учебный день. Точнее утро.

Как таковой учебной формы в этой Академии не было, но определенные правила в одежде всё же были. Отдавалось предпочтение спокойным неброским цветам, широким брюкам-шароварам и туникам у парней до середины бедра, у девушек чуть ниже колена. На практики по алхимии и зельеварению выдавались лабораторные халаты, на физическую подготовку уже самим полагалось иметь сменную одежду, но все из той же серии – брюки и туники. Ну и естественно неизменный платок на голову.

Этим утром, вернувшись домой лишь пару часов назад, песчинка выбрала черно-серый комплект. Светло-серые, почти белые шаровары, тон в тон водолазку, закрывающую абсолютно всё и верхнюю черную шифоновую тунику с серебряной вышивкой. На голову серый платок с черными редкими волнистыми линиями, а на лицо минимум косметики. Ну вот, осталась сумка с тетрадками и ручками, ватрушки тетушки… и на первое вводное занятие.

Ой, Шалика…

– Извини. – моментально найдя дующуюся знахарку взглядом в большой светлой аудитории, заполненной примерно на две трети, Сэндира подошла к ней сама и устроилась рядом. – Вчера случилось нечто крайне важное, я просто не смогла вернуться. Ты сильно сердишься?

– Сильно. – даже не повернув голову, девушка глухо буркнула, бездумно листая пустую тетрадь.

– Я могу надеяться, что ты меня когда-нибудь простишь? – и столько искреннего раскаяния было в тоне песчинки, что знахарка не выдержала и скосила взгляд.

– Между прочим, я на тебя надеялась.

– Прости. Но на меня вчера свалилось такое… нехорошее известие, что я не смогла… – отведя взгляд и снова тяжело вздохнув, Сэндира продолжила: – Я ведь всегда думала, что я сирота. А вчера…

– Здравствуйте, дорогие первокурсники! – зашедший вместе со звонком в аудиторию тот самый магистр, что принимал у них вступительный экзамен, кивнул всем присутствующим, и пройдясь по всем внимательным взглядом, отмечая кто, где сидит, зачем-то задержал его на Сэндире. – Меня зовут Эдгар Кошитцу, для вас Магистр Кошитцу. И преподавать дисциплины общего характера я буду у вас весь год…

Так, а зачем так многозначительно улыбаться, глядя мне четко в глаза, магистр? Не подскажете?