Сэндмен Слим

Я заказываю «Карне Асада»[39], и Карлос приносит мне мясо с бобами, рисом и гуакамоле[40]. Очень вкусно – будто Бог забыл свой ланч в микроволновке, и он теперь достался мне. К десяти скинхеды так и не вернулись. Я благодарю Карлоса и возвращаюсь в видеомагазин.

Я ОТКРЫВАЮ КЛАДОВКУ Касабяна и даю ему возможность затянуться сигаретой, которую держу перед его лицом. Отрубленная голова уже не пугает. Она жутковата, но привычна, как трехногая собака.

– Что в подвале? – спрашиваю я.

– Не знаю.

– А сказал бы, если б знал?

– Я бы вежливо попросил тебя поцеловать меня в жопу. Она вон там, у противоположной стены помещения, так что я прекрасно все увижу.

– Ты же знаешь, я здесь для того, чтобы уничтожить Круг. Ты можешь этого избежать. Если скажешь что-нибудь полезное. То, что я смогу использовать.

– Е…ись вприсядку, говносос.

– Я все еще пытаюсь найти причину не пустить в тебя пулю.

Касабян улыбается с видом кота, который только что насрал вам в ботинки и с нетерпением ждет, когда вы это заметите.

– Я не знаю, что там внизу, но в одном совершенно уверен: Мейсон, может быть, и безумнее, чем псих с мешком собачьих яиц, но он сумел выпнуть тебя в страну Нетландию, потому что в отличие от тебя он всегда думает наперед. В подвале что-то есть? Даже не сомневаюсь. Знаю ли я, что там? Нет. Но я уверен: оно заставит тебя заплакать, и я буду с нетерпением ждать об этом новостей.

– Наверное, я бы тоже переживал, если бы видел, как все мои друзья превращаются в богов, пока я остаюсь уличным бродягой, цыганящим монетки.

– Видишь, какой ты мудак? За это тебя скоро и убьют.

– Ой, я опять ранил твои чувства? Прости, пожалуйста. Когда все закончится, я подарю цветы твоему внутреннему ребенку.

Я УГОНЯЮ «Порше 911» с бульвара Сансет и заезжаю за Видоком в начале третьего ночи. Затем мы едем в Беверли-Хиллз, в тот парк, где находится пустырь, на котором когда-то стоял дом Мейсона. Я останавливаю машину и сижу с минуту, изучая улицу на предмет подростков или страдающих бессонницей любителей бега.

– Мы идем? – спрашивает Видок.

– Минуточку.

Я вынимаю Веритас, кладу ее на большой палец и слегка побрасываю. В голове мелькает вопрос: стоит ли это делать?

Потом я переворачиваю монету и читаю надпись на адском языке: «Что лучше, когда прыгаешь со скалы: приземлиться на зазубренные скалы или попасть в кипящую лаву?» Я понимаю, что она хочет сказать. Ответ очевиден: неважно, где ты приземлишься, если ты уже спрыгнул со скалы.

Я иду вместе с Видоком к краю пустыря – поближе к уличному фонарю, рядом с которым глубокие тени достаточно широки для нас обоих.

– Никогда еще не пробовал с другим человеком. Наверное, будет немного странно. Придет ощущение, будто падаешь, но на самом деле это не так. Если получится, ты просто шагнешь в комнату.

– А если не получится?

– Кто его знает…

Видок вынимает фляжку и делает изрядный глоток. Как только он прячет фляжку обратно, я беру его за руку и втягиваю в самую жирную темную тень из тех, что вижу поблизости.

Резкий холод перехода, и мы уже внутри комнаты. Легко, как два пальца об асфальт. И мы по-прежнему вместе.

Видок смотрит на меня, затем оглядывает комнату.

– Получилось, кажется?

– Руки-ноги никуда не делись. Вроде получилось.

Он шумно выдыхает и озирается еще раз:

– Мы в центре Вселенной. На перекрестке миров.

– Наверное. Мне такое в голову не приходило. Для меня это – просто запасной выход на случай пожара.

Видок медленно поворачивается:

– Господи, в комнате реально полно дверей.

– Тринадцать. Ты ожидал чего-то другого?

– Я думал, двери – это метафора. Каждая дверь – как описание различного состояния материи.

– Нет. Это просто двери.

– Вижу. И куда ведет, например, эта?

– Они меняются в зависимости от того, куда я захочу пойти. Дверь Огня ведет в места, полные хаоса. Они опасные. Дверь Ветра – в основном в спокойные, но переменчивые. Дверь Снов ведет… хм… во сны.

Он указывает на тринадцатую дверь.

– А куда ведет эта?

– Я ее никогда не открывал.

– Отчего же?

– Потому что она пугает меня до усрачки. К тому же она нам не понадобится. Мы пройдем через эту.

– Как она называется?

– Дверь Мертвых.

ПОДВАЛ МЕЙСОНА ПАХНЕТ так, будто в нем долгое время гнил соломенный коврик. А еще здесь абсолютно темно. Видок вытаскивает пузатую склянку из кармана и дует на нее. Помещение наполняется светом. К чему таскать с собой фонарик, когда есть собственный алхимик?

Отслоившаяся краска свисает со стен и потолка рваными пластами. Толстые корни проросли сюда с поверхности и расползлись по потолку и стенам, как черные хрупкие артерии. Особо толстое переплетение корней разрушило штукатурку одной из стен, обнажив дранку. Мебель стоит на тех же местах, где я видел ее много лет назад – столы, стулья, а также диван, мохнатый от плесени.

В центре зала находится то, что осталось от магического круга. Остатки от меловых линий еще видны кое-где на полусгнивших половицах. На краю круга валяются огарки свечей – будто последние люди сбежали отсюда в панике и больше никогда не возвращались.