Сэндвич с пеплом и фазаном

Не говоря ни слова, он принял цветы, снял куртку с каменной стены, где она висела, и поманил меня за собой в сторону дома.

Внутри было темно, а кухня, расположенная в северной части дома, никогда не знала солнечного света.

— Эльвина, — окликнул он, — у нас гости.

Стройная смуглая женщина средних лет вышла из чулана, отряхивая руки от муки. Ее блестящие черные волосы были собраны в тугой узел и заколоты черной черепаховой заколкой, а глаза сверкали, как только что отполированные агаты. Испанка, наверное, или мексиканка, хотя ее темное платье не позволяло определить точно.

— Флавия де Люс, — добавил он. — Из академии.

В его голосе прозвучало что-то, что заставило меня насторожиться.

Они коротко переглянулись.

— Давай сюда, — сказала Эльвина, забирая цветы у Мертона, — я поставлю их в вазу. Они красивые.

— Их принесла Флавия, — произнес он. — В память о моей матери. Какая забота.

Это, конечно, было не так, но я не стала его поправлять. Пусть льет воду на мою мельницу.

— Ромашковые астры означают прощание, — сказала Эльвина, — а хризантемы — жизнерадостность несмотря на несчастья. Ты, должно быть, долго думала, выбирая цветы.

Я потупила взор, скромно соглашаясь.

— Мы как раз собирались выпить чаю. Присоединишься к нам?

Я знала, что она лжет: Мертон мыл машину, а она явно собиралась что-то печь.

— С удовольствием, — ответила я.

Мертон пододвинул мне стул, словно я леди, и мы сели — во всяком случае, Мертон и я в ожидании, пока Эльвина вскипятит чайник и присоединится к нам за кухонным столом.

Начинать разговор всегда трудно, если вы — три незнакомца, между которыми нет ничего общего. Обычный способ — начать с погоды и посмотреть, куда кривая выведет.

Но у меня не было на это времени. Вскоре в мисс Бодикот заметят мое отсутствие, и поднимется шум. Мне надо попасть в лабораторию и провести очень важный тест. Нельзя терять ни минуты.

— Вы понесли уже не первую тяжелую утрату, — начала я. — Ваша мать, мистер Мертон, а до этого — первая миссис Рейнсмит.

Смелое начало, но надо было рискнуть.

— Не первую, — сказал мистер Мертон. — Что правда, то правда. На долю этого дома выпало много скорби.

— Должно быть, вы перенесли ужасный шок, когда миссис Рейнсмит утонула, — продолжила я. — В смысле, не то чтобы мистер Рейнсмит не страдал, но все-таки он врач, не так ли, он привычен к смерти. Но вы, бедняга…

Я умолкла, оставив мысль незаконченной.

Эльвина бросила на меня острый взгляд, а Мертон промолвил:

— Мать Флавии умерла в апреле.

— Мои соболезнования, — сказала Эльвина. — Это было неожиданно?

— И да, и нет, — ответила я. — Она считалась пропавшей десять лет, и ее тело нашли в леднике в горах.

— О! Бедный ягненочек! — воскликнула Эльвина. — Бедняжечка!

А потом, видимо, желая сменить тему и заговорить о чем-то менее трагическом, пусть и ненамного, она добавила:

— Не то чтобы смерть первой миссис Рейнсмит была совсем уж неожиданной, она ведь так болела перед несчастным случаем.

— Болела? — переспросила я, не осмеливаясь сказать больше ни слова.

— Проблемы с желудком, — объяснила Эльвина. — Плохи были ее дела. Но она была опытной актрисой. Не подавала и виду, ведь у нее были обязательства.

— Господи! — сказала я. — Должно быть, вы ужасно себя чувствовали. Ведь кухарка всегда…

Я умолкла, делая вид, что только сейчас поняла, что говорю.

— Ты и понятия не имеешь, — ответила Эльвина. — Большинство людей не ценят нашу работу. Проблемы с желудком — всегда проблемы кухарки. Всегда кто-то показывает на тебя пальцем. Так что, полагаю, оно и к лучшему, что она утонула. Знаю, это звучит ужасно, но…

Эльвина издала нервный смешок. Настало время ступить на более твердую почву.

— Я знаю, что вы имеете в виду, говоря, что она была опытной актрисой, — продолжила я. — Она выдавала награды в ночь перед тем, как почувствовать себя плохо, верно? На балу изящных искусств.

— Ко мне это отношения не имеет! — ответила Эльвина. — Испорченный лобстер на балу. Так сказал доктор Рейнсмит. Я ее больше не видела, так что ничего не знаю.

— Больше не видели? — я набросилась на ее слова, словно гончая на кость.

— Нет. Доктор Рейнсмит привез ее домой и попросил прислать порцию диетического супа из лечебницы.

— Она его съела? — поинтересовалась я.

— Должно быть. Утром принесли пустые тарелки, когда она уехала в круиз на следующий день.

Мои нервы пульсировали, как натянутые струны арфы.

— Доктор Рейнсмит, наверное, был совершенно убит, — сказала я. — Хотя мисс Фолторн и говорит, что вторая миссис Рейнсмит стала для него великим утешением.

— Полагаю, да, — отозвалась Эльвина, не глядя на меня. — Полагаю, да.

Повисло долгое молчание, и мы все погрузились в свои собственные мысли, баюкая чашки в руках.

Первый раз за много недель я почувствовала себя как дома. Я могла бы провести в этой уютной кухне целую вечность. Мне хотелось поцеловать стол и обнять стулья, но я ничего такого, естественно, не сделала. Вместо этого лишь вознесла благодарственную молитву ромашковым астрам и Святому Михаилу, который привел меня сюда.