Сенека. Собрание сочинений

Нет, лучше послушаньем победи

Безжалостного мужа.

Октавия

Чтобы мне

Вернул он брата – жертву злодеянья.

Кормилица

Чтоб невредимой быть, чтоб дом отца

Восстановить твоим потомством новым.

Октавия

Иных потомков ждет наш царский дом,

Меня ж влечет ужасный жребий брата.

Кормилица

Великое благоволенье граждан

Да укрепит твой дух!

Октавия

Моим бедам —

Оно лишь утепленье, не отмена.

Кормилица

Народ – большая сила.

Октавия

Больше – царь.

Кормилица

Он сам к жене вернется.

Октавия

Запретит

Любовница.

Кормилица

Противная для всех.

Октавия

Но милая для мужа.

Она ему…

Кормилица

Не супруга

Она ему.

Октавия

Но скоро будет ею

И вместе матерью.

Кормилица

Любовный пыл

У юношей свирепствует сначала,

Но скоро гаснет и, как легкий дым,

Постыдное влиянье исчезает.

Но долговечна чистая любовь

Супружеская. Верь мне: та, что первой

Дерзнула ложе оскорбить твое,

Владея долго сердцем господина,

Трепещет пред соперницей своей,

Смиренная, простертая во прах,

И воздвигает памятник, которым

Пред всеми страх свой тайный выдаст.

Ее покинет скоро Купидон,

Крылатый лгун: при всем ее богатстве

И красоте, ее минутно счастье.

Терпела страданье подобно тебе

Царица богов, когда принимал

Различные виды владыка небес,

Родитель богов.

То являлся он лебедем белым с небес,

То являлся Сидонским рогатым быком,

Дождем золотым

Он струился на землю. На небе блестят

Созвездия Леды; царствует Вакх

На отчем Олимпе; бог Алкид

Обладает прелестною Гебою, он

Не страшится Юноны, став зятем ее.

Послушание мудрое, скрытая скорбь

Высокой жены одержали верх.

Юнона великая делит одна

Эфирное ложе владыки громов.

И, более смертною красою пленен,

Не бросает Юпитер свой горний чертог

И ты, на земле

Вторая Юнона, жена и сестра

Великого Августа, скорбь победи.

Октавия

Скорей моря сольются со звездами,

С огнем волна, печальный Тартар с небом,

Со мраком луч, с росистой ночью день,

Чем я с умом преступного супруга

Солью мой ум, о смерти брата помня.

На голову безбожного царя

Пускай огонь обрушит царь богов,

Пугая нас священными огнями

И знаменьями новыми. На небе

Мы пламенную видели комету

В пределах вечной ночи, где Боот

Медлительною правит колесницей

И хладная Медведица блестит.

Дыханием свирепого вождя

Сам воздух осквернен, грозят созвездья

Несчастиями новыми народам,

Которыми безбожный правит вождь.

Свирепей он Тифона, что извергла

Во гневе на Юпитера земля.

Он язва большая; он – враг богов

И враг людей: он небожителей

Изгнал из храмов, граждан из отчизны,

У брата отнял жизнь и пролил кровь

Родимой матери. И видит свет

И еще смеет жизнью наслаждаться!

Зачем, отец всевышний, понапрасну

Ты мечешь стрелы царственной рукой?

И медлит поразить твоя десница

Преступника такого? Пусть Нерон

Поплатится за все свои злодейства,

Домиция божественного сын,

Тиран земли, которую гнетет

Ярмом постыдным, Августово имя

Пороками своими оскверняя.

Кормилица

Я признаю, что ложа твоего

Он недостоин, но молю тебя,

Моя питомка, уступи судьбе,

Не раздражай неистового мужа.

Быть может, бог отмстителем восстанет,

Придет и для тебя счастливый день.

Октавия

Давно уж тяготеет гнев богов

Над нашим домом: первою Венера

Сразила мать несчастную мою.

Уже жена, она вступила в брак,

Безумная, забыв о нас, о муже

И о законах. К ложу преисподней

Отмстительница Фурия пришла,

Развив власы, увитые змеями,

И кровью погасила брачный факел.

У Цезаря жестокого она

Воспламенила гнев, и от железа

Погибла мать несчастная моя,

Меня оставив в жертву вечной скорби,

С собою мужа увлекла к теням

И сына, дом упавший погубила.

Кормилица

Оставь печаль и слезы; не тревожь

Тень матери твоей: тяжелой карой

Она свое безумье искупила.

Хор римлян

Молва, что сейчас поразила наш слух,

О, если бы лживой явилась она!

И все потеряли доверие к ней!

И новая в спальню царя вошла

Вторая супруга, а Клавдия дочь

Сохранила бы ложе свое и дворец

И детей народила – мира залог,

На радость вселенной, и царственный Рим

Сохранил свою вечную, древнюю честь.

Юнона великая ложе блюдет

Супруга и брата; зачем же сестру

Державного Августа гонят теперь

От ложа супруга, из дома отцов?

Иль ей ни к чему благочестье ее,

Отец – небожитель, ее чистота,

Ее целомудренный девственный нрав,

Мы, римляне, сами забыли себя,

По смерти вождя, которого род

Мы в трусости дикой теперь предаем.

Воистину римскою доблесть была

У праотцев наших, и Марсова кровь

Пламенела в жилах оных мужей.

Ведь они изгоняли гордых царей

Из этого города и хорошо

Отмстили твою оскорбленную тень,

О дева, убитая дланью отца,

Чтоб тяжкое рабство тебе не нести,

Чтоб победой не чванилась гнусная страсть.

И печальная брань ответом была

На твою, злополучная, раннюю смерть,

О, Лукреция дочь, что сразила себя

Своей же рукой, потерпевши позор,

С Тарквинием кару за грех понесла

Жена его Туллия; диких она

По телу убитого старца-отца

Коней погнала, отказавши ему

В погребальном костре – нечестивая дочь.

И этот наш век свидетелем был

Нечестья сыновнего: хитростью взяв,

Посылает царь родимую мать

В Тирренское море. Матросы спешат

Покинуть порт.

Под ударами весел волны шумят,

В открытое море несется корабль.

Но внезапно треснули скрепы его,