СЕННААР. Книга.1 Иосиф

Ох уж эти октябри! Чего только не приносят они на золотых крыльях осени. Пану Янушу двойное разочарование: первое от жены, второе от вина. Бабка повитуха, приглашённая и оплаченная заранее, вытурила будущего папашу за дверь. Пребывая в сенях и надеждах, Ян грезил маленьким Войтехом. «Ваську обижать не стану, но наследство только Войтеху, моему Войтеху…» Вместо Войтеха родилась девочка. С расстройства «новоиспечённый ойтец» увлёкся недобродившим вином. Кто не познал вкуса и очарования молодого вина, тот не подозревает о возможных последствиях, куда как менее прелестных. Обгадился новоявленный папаша в прямом и в переносном смысле. Ночь, проведенная в незамысловатой крестьянской «обсерватории», астрономических открытий обществу не принесла, но мозг винодела посетили некие зачатки философских мыслей. Утром, выкушав, по совету жены, водки с солью и сушеных груш, пан Ян провёл следующую ночь в том же помещении из кукурузных стеблей, натужно рассматривая мохнатые звёзды и туман млечного пути. Средства народной медицины укрепили не только желудок молодого отца, но и маниакальное желание обрести наследника.

Однако наследник не спешил радовать папу и мир своим появлением на свет божий. В обойму родителя, то ли по ошибке, то ли по неведомому умыслу, вложили не те патроны. Рождались одни девочки: милыё кудрявые, с пухленькими щёчками, розовыми ноготочками. Папа Ян, пытаясь сотворить собственного Пинокио, строгал как папа Карло… Тщетно! На небесах, оказывается, есть свои соображения, свои планы и мотивации, неподвластные законам подложенных под матрац кепок… Бог не Микишка, у Него своя книжка.

Практичная жена подвигала супруга на очередные подвиги. Фамильный замок, замышленный на фундаменте землянки, не соответствовал насущной необходимости семьи. Рядом выстроили приличную для справного хозяина хатку с двумя половинами, жилой и парадной. В землянку вернулся скот, а счастливая хозяйка после новоселья вынашивала под сердцем очередной плод своей любви и мужниной надежды.

Мудрая Бронислава, предугадав полную победу красных, вовремя заставила мужа вытащить из курятника шпиль со звездой и установить под орехом, на могилу героя-красноармейца Войтеха. После замысловатых кульбитов товарища Криворучко от советской власти в сторону Селезнёвской республики определенный риск, конечно, был. Но и тот факт, что Советы крепли изо дня в день, тоже не отринешь. Осторожный пан Януш вытащил шпиль, установил… подумал и прикрыл снопами обмолоченного жита. «До полной победы краснопузых, погодим открывать».

Вскоре грозы Гражданской войны отнесло в дальние дали.

После окончательного установления власти рабочих и крестьян в местечке возник некий дефицит пролетарских святых. Захоронений много, а святых, беспорочных нет. Энтузиасты новой идеологии ринулись в поиски. Краснозвёздная могила, надыбанная комсомольцами, пришлась советским властям как нельзя кстати. Уездные партийные функционеры, произнося у шпиля под орехом пламенные речи, яростно грозили мировой гидре контрреволюции кулаком… почему-то всегда в сторону Бессарабии. Надо полагать, пресловутая гидра славно пригрелась на солнечных молдаванских пригорках. Одначе странно, хлопцы, ходившие на ту строну за контрабандным табаком, никаких гидров не видели… Правда, в Сороках случались выступления Лещенки, Вертинского, Баяновых, в своё время сбежавших от войны и смуты. Так какая же они гидра?

Вскоре грозный ГПУшный кулак повернулся от недосягаемой бессарабской гидры в сторону своей внутренней, залёгшей в зажиточных хозяйствах мироедов-куркулей. Распроклятая змеюка, обладая частной собственностью, беспощадно «исплуатировала» бедняков, не желавших за копейки трудиться на чужих землях.

«Верно говорят, это-таки несправедливо!» – возмутились большевики и придумали: «землю придётся… отнять и разделить». Сказано – сделано. Отняли у богатых, разделили между всеми.

Бедняки, не отвыкшие работать на чужих землях, не жаждали обрабатывать и свои делянки, поскольку нечем, и им за это вообще не платили.

«Резонно…» Большевики малость призадумались и сообразили… «а что если… отнять и разделить». Отняли тягло и инвентарь у справных и разделили между всеми поровну.

Мироеды продолжали трудиться на своих делянках, а бедняки, по привычке, на чужих, совсем за бесценок и ещё больше жаловались властям. Совсем де, мы угнетённые.

Власти подумали, подумали… и решили, что с принципом разделения они перегнули палку и принялись объеденять в коллективные хозяйства, тогда уж заработают…

Трудиться перестали все.

«Странно»,– удивились большевики и ловко придумали… «всё-таки лучше отнимать и разделять, тогда хоть кто-то работает». Отняли свободу у одних, разделив их колючей проволокой с другими…

Заработало!

В учебниках истории это называлось раскулачиванием и коллективизацией, а руководил всем этим товарищ Яковлев, тот который был Яша Эпштейн, племянник тёти Зины Мехлис, она, таки, до сих пор живёт в конце Комсомольской улицы.

Обелиск со звездой свято охранял хозяйство Божемских от посягательства сторонников метода «отнять и разделить».