Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации

Второй из списка — тоже эмигрант и тоже активист «Союза возвращения на Родину». С 1934 года сотрудник ИНО ОГПУ. Следил за Рейссом. После его устранения был арестован в Швейцарии, провел год в тюрьме и был выслан во Францию. В 1939 году выехал в СССР. Дальнейшая судьба неизвестна.

И наконец, третий. Об Эфроне Сергее Яковлевиче в именном указателе в книге Элизабет Порецки говорится следующее: «Из семьи народовольцев и эсеров. Участник Первой мировой и Гражданской войн, офицер-белоэмигрант, муж Марины Цветаевой. Жил в Праге, Париже. Руководил студенческим, затем евразийским движением. В начале тридцатых годов активист „Союза возвращения на Родину“ и агент ИНО ОГПУ. Групповод резидентуры и активный наводчик-вербовщик. После убийства Рейсса вывезен в СССР. Репрессирован».

Возможно, эти трое не подозревали, что участвуют в убийстве. Они занимались лишь слежкой за Рейссом, как до того за сыном Троцкого Львом Седовым. Слежка за ним не привела к его смерти. Эфрон и Смиренский по заданию НКВД собирали сведения о каждом шаге Льва Седова. Когда он с женой уехал из Парижа на отдых в Антибу, Эфрон и Смиренский поручили своей агентессе Ренате Штайнер следовать за ними, снять комнату рядом и быть в курсе всех их перемещений.

Любой агент, возвращающийся в Москву после выполнения задания, должен был взять с собой всех своих сотрудников, даже если они были задействованы в операции лишь косвенно. Ликвидацией Рейсса руководил Шпигельглаз. Он выполнил непреложное правило тайных операций — все участники, включая второстепенных, были выведены из-под удара. Делалось это, безусловно, не одновременно.

Швейцарская полиция передала полученные сведения об убийцах Рейсса на границу и попросила французскую полицию арестовать виновных. Швейцарской стороне было известно, что они уже добрались до Парижа. Французская полиция допросила Эфрона и Смиренского и отпустила их. Воспользовавшись паузой в следствии, они уехали в Испанию, откуда благополучно прибыли в Москву.

Впрочем, существует и другая, не испанская, версия исчезновения Эфрона. По заранее разработанному плану на машине его быстро доставили в порт, по-видимому в Гавр, где находилась мощная группа советской резидентуры, откуда он скрылся на советском судне.

Между тем в Париже остались его жена с сыном. Цветаева, таким образом, вызывает резонные подозрения: насколько она была в курсе? Исследователи разделились на два лагеря — «верующих», отвергающих возмутительное допущение молчаливого или явного сговора поэтессы с убийцей, и «реалистов», которые подчеркивают, что она «хотя бы чуть-чуть» должна была догадываться, но, «возможно, не сознавалась себе в этом, чтобы не разрушить прекрасный образ мужа в духе Ростана: бескорыстие, рыцарство, чувство долга».

И она, ранее не желавшая слышать о новом «отъезде», не переменившая своего мнения о «после-России», вернулась вслед за ним. Поразительная чехарда: Цветаева покинула Россию, землю, вскормившую ее поэзию, чтобы последовать за мужем, вынужденным эмигрировать; а потом поехала обратно в «после-Россию», чтобы не потерять его вновь. Конечно, можно попытаться упростить: Россию 1922 года она покинула потому, что это была уже не Россия и ей был отвратителен военный коммунизм, погубивший ее младшую дочь Ирину, умершую от голода; Францию, Западную Европу 1939 года она оставила потому, что после вторжения Гитлера в Чехословакию над Европой сгустилась тень фашизма…

Эфрон звал ее в Россию, писал из Москвы, что она должна ехать. Она долго колебалась: «Родина в нас, в каждом из нас». И еще: «Главное для поэта быть там, где ему дают дышать, жить». Но дочь Ариадна с мужем была уже в России. Оставаться с четырнадцатилетним сыном в Париже — без заработка, без славы? Печатали ее слабо, гонораров не было. А тут еще переход мужа к коммунистам в секретную службу за границей, провал, вынужденное бегство в Москву. Женой засветившегося разведчика НКВД заинтересовалась французская полиция. В Париже ее допрашивали по восемь часов кряду.

Эфрон вернулся в середине октября 1937 года. Марина Цветаева с сыном выехали из французского порта Гавр 16 июня 1939 года и прибыли в СССР 18 июня. Через полтора года семья воссоединилась.

Все, кто ее знал, подчеркивали: ехать в СССР она не хотела, но и оставаться за границей не было никакой возможности. Сергей Яковлевич Эфрон с дочерью Ариадной жили эти полтора года в Болшеве. По свидетельству соседей, Эфрон получал зарплату в НКВД. Цветаева на этой комфортной даче прожила всего три месяца — до ареста мужа.