Сенсоры, или Шагом марш, товарищи миллионеры!

– Не-а, – ухмыльнулся Толик, довольный как слон. – Дефолт! Банки ничего не меняют. Весь обмен здесь тока через меня. Что, Артурчик, ещё решил «бакинских» приобресть? Ты же на днях у всех в городе всё сгрёб, везунчик! У тебя, что, ещё рублики остались?

– А почём сегодня «бакс» идёт?

– Беру по 20, сдаю по 21 – ну, для тебя, сброшу 20 копеек, – покровительственно изрёк «валютный банкир».

– Спасибо, не надо 20 копеек. Скажи лучше, сколько сможешь «зелёных» принять?

– Да я всё возьму, не боись, Артурчик, доллар по двадцати одному улетает влёт! – легкомысленно заявил подпольный меняла. – Хоть десять тысяч!

– Не может быть! – искусственно удивился я, и презрительно хмыкнул.

– Вон, гляди, у меня очередь! – он махнул головой на семейную парочку очкастых интеллигентов, нетерпеливо мнущихся в другом конце зала.

– А побольше?

– Больше 10.000 баксов? Да ладно? – Сразу заволновался Толик. – Тысяч двадцать смогу принять прямо щас. Ну и ещё пятьдесят попозже – только за ними надо домой сгонять.

– А ещё больше? – Всего в заветном «дипломате» лежала нескромная сумма в миллион триста с мелочью американских рублей. Понятно, что весь размер наличности я решил Толику не озвучивать, хотя знал его давно. Уж больно соблазнительной была цифра. – Ещё штук сто хотя бы.

– Мужикам звонить надо, – Толян уважительно посмотрел на меня. – Ты же так можешь весь курс в городе уронить!

– Ронять не надо, это же никому не выгодно, – я дождался, чтобы Толик согласно кивнул, и завершил мысль. – Звони, но только тихонько, без фанатизма.

Через две минуты «валютная акула» уже звонила своим коллегам из «долларовой мафии», стоя в сторонке, чтобы я, не дай бог, не услышал интимных подробностей сделки. По его воодушевлению и горящим глазам, я понял, что Толик сегодня поднимется по-крупному. Ну, не жалко – у меня другие проблемы – мне сегодня надо было всё сдать, а это оказалось довольно непросто. Договорились встретиться через час здесь же, на Главпочтамте. Пока Толик собирал деньги, я решил пообедать. После обеда в армянском кафе мы, со Степанычем, заехали на почтамт и всё сделали без заморочек.

Если на почтамте всё произошло спокойно, без эксцессов – всё-таки там была и охрана, и камеры – на рынке всё могло быть гораздо сложнее, поэтому я сдал чемоданище с деньжищами в камеру хранения и, со своим секьюрити в образе Степаныча, отправился на Центральный рынок.

Пока я закрывал машину, мой капитан пошёл вперёд, а ко мне подскочил какой-то хлыщ из этих, которые из канадской компании. Этот поц вцепился в меня, как тузик в грелку:

– Мы дарим вам отличный швейцарский нож с девятью лезвиями, которые…, – на ходу захлёбывался продавец, уже предвкушая в кармане солидный бакшиш.

Я решил поразвлечься, потому как достали! Ножик взял, сунул в карман и тут же благодарно провозгласил:

– Спасибо, я принимаю Ваш подарок!

И пошёл дальше. «Канадец» засеменил рядом:

– Но подождите, подарок в том, что он продается в три раза дешевле, чем в магазинах, я не успел рассказать вам все условия, предлагаемые нашей канадской фирмой…

А я спокойно и юридически грамотно ему объясняю:

– Договор дарения – реальная сделка, заключенная в момент её исполнения. Вне зависимости от суммы, этот договор может быть заключен в устной форме, поскольку исполняется в момент заключения. Ваша фирма в Вашем лице сделала мне оферту, я её акцептовал и принял подарок. Право собственности на передаваемую по договору вещь, если о ином не договаривались, или иное не предусмотрено законом, переходит в момент фактической передачи вещи. То есть нож – уже моя собственность, мне больше ничего не надо ни от Вашей фирмы и ни от Вас лично. Я Вам очень благодарен. Ни о каких условиях договора не могло и речи идти, поскольку договор дарения не может быть заключен под условием, о чём прямо указано в гражданском кодексе.

– Если Вы считаете, что я незаконно отнял у Вас вещь, мы можем обратиться в милицию, – я показал рукой на подошедшего Степаныча. – И проследовав с представителем власти в ближайшее отделение, составить там заявление с указанием всех подробностей происшествия.

– Если же органы ничем Вам не помогут, – продолжил я познавательную лекцию, а незаметно ухмыляющийся Степаныч, с серьёзным лицом отрицательно помотал головой. – То Ваша фирма сможет обратиться в суд с иском ко мне об истребовании подарка обратно…

Растерянный поц открывал рот как рыба, вытащенная на берег, и мысленно уже прощался со своим замечательным товаром.

– Артур, – наконец не выдержал капитан милиции. – Если ты уже достаточно нарезвился, верни товарищу холодное оружие и пошли на толкучку. У меня времени – в обрез!

– «В обрез» – это интимное. Хорошо, что ты не еврей, Степаныч.