Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа

ЕЛИЗАВЕТА НИКОЛАЕВНА,

1893–1969

Княгиня Е.Н. Гагарина считала, что нет выше звания, чем звание артистки, и благородней занятия, чем служение ближним. Окончив театральную школу в Петербурге, она поступила в петербургский Малый театр, и вскоре успех актрисы Валенской (ее сценический псевдоним) стал так велик, что ее пригласили в престижную Александринку. А потом грянула война. Как многие русские женщины (в том числе многие аристократки), она окончила курсы Общества Святого Георгия, чтобы уйти на фронт медсестрой. Потом началась Гражданская война. Рядом со своим мужем – полковником и командиром 20-го драгунского полка князем Владимиром Николаевичем Гагариным его бесстрашная супруга-медсестра прошла тяжкий путь боев и отступления – до самого Кавказа. Она была ранена, награждена боевой медалью. Дальше их ждали дороги изгнания: Константинополь, Польша, Париж. В Константинополе княгиня Гагарина организовала театральную труппу. Это был один из первых эмигрантских театров русского рассеяния (потом их было множество). В межвоенные годы имя актрисы, героини и подвижницы часто мелькало в хронике эмигрантской жизни Парижа. А потом снова грянула война. 46-летняя старшая санитарная сестра-княгиня перевязывала на фронте раненых солдат, на сей раз французских. Она еще и после войны была сестрой милосердия в парижском Красном Кресте…

ГАЗДАНОВ ГАЙТО (GEORGES),

1903–1971

О писателе Гайто Газданове я впервые услышал от своей приятельницы Татьяны Осоргиной-Бакуниной. «Прекрасный человек», – сказала Татьяна Алексеевна. Зная о взыскательной строгости Татьяны Алексеевны, я понял, что речь идет о благородном человеке, о джентльмене, вдобавок о друге покойного мужа Татьяны – Михаила Осоргина, а может, еще и о франкмасоне в придачу. Выяснилось, что Гайто Газданов соединял в себе все эти высокие качества. Но начну с того, что он был большой писатель. Он был одним из двух крупнейших писателей, рожденных русской эмиграцией и начавших серьезно писать лишь за границей. Первым обычно называют Набокова, вторым Газданова. Ревнивый Набоков и сам высоко ценил Газданова, ценил его прозу, упоминал его в своих произведениях. При этом отметим, что Газданов не был рожден таким «счастливчиком», как Набоков. За спиной у Газданова не стояли преданные отцовские друзья и отцовская репутация, как у Набокова: ему довелось воевать, а когда он покидал Россию, он был и моложе, и беднее, и необразованнее Набокова. Конечно, позднее у него появилась добрая и милая жена-гречанка, и все же такие беззаветные, умелые и бестрепетные служительницы мужниного таланта, какой была Вера Слоним-Набокова, даже и в России встречались не часто…

Газданову пришлось пережить все невзгоды эмигрантской судьбы: работать в порту грузчиком, мыть паровозы, ночевать под мостом. В течение почти четверти века знаменитый эмигрантский писатель Гайто Газданов крутил баранку, был ночным таксистом. А еще он воевал, в отличие от Набокова, – сперва в армии Врангеля, потом был в Сопротивлении.

Надгробие Гайто Газданова.

Писателю пришлось пережить все невзгоды эмигрантской судьбы: работать в порту грузчиком, мыть паровозы, ночевать под мостом. В течение почти четверти века он крутил баранку, был ночным таксистом…

Он учился урывками, на медные деньги, потому что на войну с большевиками он ушел после седьмого класса гимназии. Однако природа наделила этого русскоязычного осетина недюжинным талантом, а судьба изредка все же посылала ему удачи, чтоб он окончательно не упал духом. Так после эвакуации в Галлиполи девятнадцатилетний белогвардеец Газданов случайно встретил в Константинополе кузину Аврору Газданову, балерину, которая помогла ему поступить в русскую гимназию. Гимназия переехала в Болгарию, но Газданов успел ее окончить, а в Сорбонну он поступил только в начале тридцатых, когда уже был знаменитым и нищим эмигрантским писателем, автором нашумевшего романа «Вечер у Клэр».

Четыре года он изучал историю литературы, философию, экономику в Сорбонне, но пережил настоящее отчаяние в середине 30-х годов. До него дошли слухи о болезни матушки, которая осталась во Владикавказе, у него больше не было сил… Именно тогда он напечатал в «Современных записках» свой отчаянный очерк про обреченность молодой эмигрантской литературы. Именно тогда стал просить Горького (высоко оценившего его знаменитый роман) похлопотать о его возвращении, хотя уже многое понимал про тогдашнюю подневольную Россию. В эту пору, насколько я понял, его морально поддержал Михаил Осоргин, который привел его к масонам для «строительства внутреннего храма», ибо душевный кризис было даже труднее пережить, чем скудость и полуголодную жизнь.