Сентябрь

Но осуществить это деликатное намерение не удалось, потому что вскоре после свадьбы Лотти уронила поднос с рокингемским фарфором, посуда разбилась вдребезги, и леди Балмерино была все-таки вынуждена ее рассчитать, Рождество в Крое праздновали уже без Лотти. И сейчас, загнанный бывшей служанкой в ловушку в магазине миссис Ишхак, Эдмунд подумал: «Неужели от нее до сих пор пахнет потом?», однако проверять не стал, сохрани Господь, только на всякий случай отступил в сторону.

— Конечно, — сказал он, стараясь улыбнуться ей приветливо и дружелюбно, — конечно, я вас помню.

— Золотые были денечки! В тот год, когда Арчи женился на Изабел, я ведь служила в Крое. Разве забудешь то время? Вы приехали на свадьбу из Лондона и целую неделю пропадали у нас, все помогали леди Балмерино.

— Как давно это было.

— Давненько. До чего ж вы все были молоденькие! А лорд и леди Балмерино такие добрые, вот были замечательные люди. Говорят, Крой сейчас изменился, и не к лучшему. Но что поделаешь, всем приходится переживать трудности. Умерла леди Балмерино, вот горе-то было. Она столько мне добра сделала. И мне, и моим родителям. Родители мои тоже умерли, вы, наверное, слышали. А я так хотела поговорить с вами, все случая не выпадало… Да, все вы тогда были совсем молоденькие. Арчи сильный, крепкий, на двух ногах… Кто мог подумать, что ему отстрелят ногу? В голове не умещается…

О, миссис Ишхак, где вы, возвращайтесь скорее! Дорогая миссис Ишхак, спасите меня!

— …о вас я тоже все знаю. От Эди, конечно. А за Эди я очень переживаю, она ужасно растолстела, для сердца-то это вредно. Ах, молодость, молодость! Помните Пандору? Просто вихрь, ураган. И как ужасно она потом себя повела, верно? Уехала и будто пропала, больше ее ни разу здесь не видели, странно, очень странно. Я каждый год ждала, что она хоть на Рождество домой приедет, но нет, так ни разу и не приехала. Даже на похоронах леди Балмерино не появилась. Простите, мне неприятно такое говорить, но, по-моему, это просто не по-христиански. Но чего и ждать, она никогда не отличалась строгими правилами… нам-то с вами это известно, верно я говорю?

Лотти расхохоталась вполне безумным смехом и игриво хлопнула Эдмунда по руке, игриво и очень больно. Он с трудом подавил мгновенно вспыхнувший порыв ответить ударом на удар, расквасить ей от души физиономию. Он представил себе, как этот длинный любопытный нос сомнется гармошкой и вдавится в череп, увидел заголовки местных газет: «Владелец богатого поместья в Релкиркшире избил старую женщину в деревенском магазине». Н-да. Сжал кулаки и спрятал их в карманы брюк.

—.. а ваша супруга ведь была в Лондоне? Замечательно. А сынок жил у бабушки. Видела, видела его несколько раз. Он у вас, кажется, не очень крепкого здоровья?

Эдмунд почувствовал, как горячо стало его лицу. Долго ли еще он сможет сдерживать себя? Никто и никогда не приводил его в такое смятение и не вызывал такой бессильной ярости.

— …на мой взгляд, маловат для своего возраста, слабенький…

— Простите, пожалуйста, мистер Эрд, вам пришлось так долго ждать, — певучий голос миссис Ишхак пресек поток бессмысленной злобы, который изливался из уст Лотти. Миссис Ишхак, святая душа, благослови ее Бог, появилась, неся перед собой ящик с тоником, точно жертву, которую готовилась возложить на алтарь, и спасла Эдмунда от его мучительницы.

— Огромное спасибо, миссис Ишхак.

Скорее, нельзя терять ни минуты.

— Позвольте мне, — он бросился к ней, чтобы освободить ее от тяжелой ноши. — Скажите, а вы не могли бы вписать все это в мой счет?

Он мог расплатиться наличными, но ему хотелось как можно скорее уйти.

— Конечно, мистер Эрд.

— Благодарю вас. — Крепко обхватив ящик руками, он двинулся к выходу, спеша удрать от Лотти.

Но Лотти, выпустив отравленную стрелу, уже исчезла, как сквозь землю провалилась, он только диву дался.

9

Вторник, 30 августа

— А что, эта твоя тетка всю жизнь прожила на Майорке?

— Нет, она здесь всего два года. До Майорки она жила в Париже, до Парижа в Нью-Йорке, а до Нью-Йорка в Калифорнии, — ответила Люсилла.

— Перекати-поле.

— Это уж точно. Только она особый сорт перекати-поля: летя по свету, умудряется обрастать золотом.

Джефф засмеялся.

— Какая она?

— Не знаю, я ее в жизни не видела. Когда я родилась, она уже давно уехала, вышла замуж за несметно богатого американца и жила в Палм-Спрингс. Мне она представлялась блистательной светской красавицей. Эдакая обольстительная, порочная, эдакая героиня пьесы тридцатых годов: мужчины валятся к ее ногам как кегли, а она ведет себя с ними дерзко и вызывающе. Когда она убежала из дома, ей было восемнадцать лет. Для такого поступка нужно много смелости. У меня бы в жизни духу не хватило. Ну, и конечно, она была удивительно хороша собой.

— Интересно, она до сих пор красивая?