Сепаратисты (СИ)

Как она смотрится не сложно догадаться. Грубый свитер домашней вязки, юбка из простой материи не первой свежести, здесь за модой наблюдают не слишком пристально. Случается и бабушкины одежки перешивают. Еще тяжелые грубые башмаки. Очень функциональные для прогулок по грязи, однако далеко не туфельки на высоком каблуке. Тут она невольно разозлилась за проявленную слабость и, уставившись мужчине в переносицу неприятным тоном, спросила:

— Желаете полные данные? Полиция собирает сведения?

— Что вы, — неподдельно удивленно воскликнул подозрительный тип. — Я к вашим органам правопорядка не имею ни малейшего отношения. Разрешите представиться, — поднимая шляпу и расшаркиваясь в лучших светских традициях, заявил, — Хабре Саис, корреспондент газеты 'Новости Карунаса'. Мы сообщаем читателям подробности происходящего в мире уже более ста лет.

Последнее прозвучало как лозунг, зато объясняло странное звучание речи.

— Прямо из вечного города не менее вечной Империи, да к нам в горы, — подчеркнуто уважительно удивилась Уна. В словах был всем понятный сарказм. Еще в прошлом столетии в результате внутренних проблем государство раскололось на несколько стран, лишь номинально признающих верховную власть Императора. — Да еще и большой аристократ. Хабре ведь императорский род.

— О! — вы издеваетесь, притом достаточно умело, — неожиданно обрадовался корреспондент из далекой северной Империи. — Наверняка ведь знаете, уже давненько династия сменилась. И все у нас, в смысле рода, отобрали в казну. У меня, — не понижая голос, сообщил, — в детстве кроме вши на аркане ничего в кармане не имелось. Простите, если неточно перевел нашу пословицу.

— Да нет, все понятно.

— А мне вот не всегда, — грустно сознался журналист. — Это ваша дикая способность в одном предложении совмещать противоположности. Да и нет. Никакому переводу не поддаются и догадаться о смысле можно исключительно интуитивно.

Уна невольно улыбнулась.

— Да и место аккредитации далеко не лучшее. Баллин звучит гораздо приятнее для слуха. Да и жалование выше. Я только выгляжу так, потому что в импортном, — он смущенно поклонился.

Да он меня обхаживает и неприкрыто угодничает, поняла Уна. Не из горячей же, внезапно поразившей в самое сердце любви. Почти наверняка ему нужен источник знающий всех и вся. А почему нет? Если даже Карунасе прочитают о наших делах появиться хороший шанс на серьезный шум и непредвзятое рассмотрение дела.

— И что желательно знать?

— Подробности, — обаятельно улыбаясь, сказал Саис. — Перекладывать чужие сообщения из иностранных газет на родной язык не мой стиль. Хотелось бы оригинальных известий.

— Неплохо бы и с Шамановым интервью, — посетовала она с иронией.

— А вы можете? — моментально сделал стойку журналист. — Не идет лидер Лиги на прямой разговор. Отделывается лозунгами и декларациями.

— Вы ж все обязательно переврете, — прислушиваясь к дрожанию деревянного настила, объяснила Уна. Поезд идет. — Работа у пишущих в газеты такая. Врать без зазрения совести.

— Я обязуюсь показать предварительно текст, а?

— Напрямую я не уверена, а вот поговорить с Лайсом или Дуганом могу.

— Дуган — это Зудов? — поморщившись, уточнил журналист. — Спасибо не стоит. Он в Лиге явно занимает пост начальника пропаганды и сам не прочь писать статьи. Конкурентов крупно недолюбливает.

— Он хотя бы у нас известен своими статьями о войне, — слова: а вот ты что за пень ходячий, с манией величия, остались непроизнесенными.

— А вот с Лайсом Рудовым я не прочь пересечься, — тон иностранца был страшно умильный. — Ага!

Это замечание касалось подъезжающего эшелона и было излишне радостно. Журналист, ничего не поделаешь — ему бы чего захватывающего и желательно с серьезными последствиями. Чем значительнее количество трупов и больше крови, — тем больше слов и выше гонорары. Чего писать, если все тихо и благостно. Кто такую газету купит.

Поезд лязгнул колесами, звякнул буферами и прочими железками и остановился, выпустив струю пара. На перрон спрыгнул офицер и, поправив фуражку, уставился на непредусмотренную встречу.

Толпа стояла тихо и хмуро. Плечом к плечу, перегораживая дорогу.

— Смир-рна! На кра-ул! — взревел бас. В передних рядах взметнулись десятки карабинов. — Отставить! Какие вы ветераны, если не способны выполнять простейшие команды! Живот ладно, нажрали на домашних харчах, с оружием нельзя обращаться небрежно! Р-равняйсь! С-смирна!

Офицер хмуро смотрел на представление. Трехтысячная толпа крестьян и Лиги ветеранов уже в течение нескольких дней преграждала доступ к хижинам подлежащих выселению арендаторов. Попутно перекрыли все дороги в округе и, хотя насилие пока открыто в ход не шло, пол сотни вооруженных людей нанятых лордом Берком поспешно убрались назад в усадьбу при виде злой и вооруженной орды.