Сепультурум

С высокого балкона выпрыгнула аббатиса. Ее одеяние полыхало, и она падала вниз, словно огонек свечи. Она еще не успела достичь земли, когда ее поглотил дым. Несколько сестер отбивались во дворе при помощи ножек от столов и канделябров. Одна орудовала церемониальным мечом с блестящим почерневшим клинком. Их окружала толпа беснующихся фигур. Кристо показалось, что он узнает символику Красной Руки и Королей Смерти, только сейчас бандиты выглядели изможденными и еще более похожими на трупы, чем раньше, как будто пронесшаяся по районам неведомая болезнь питалась жизненной силой своих носителей, выжигая их изнутри. Также он увидел жутко преобразившихся добытчиков, и внезапно понял, отчего затих Железный Пруд. Они опрокидывали сестер, чей героизм не имел для них абсолютно никакого значения, и рвали тех на части.

Его прежние страхи снова всплыли на поверхность, будто раздувшийся труп в реке — отчасти пережитый в овраге кошмар был еще свеж в памяти. Кристо хотелось спасаться, взять Карину и бежать что есть сил, не оглядываясь, но потом он увидел послушницу, которая пыталась выбраться, падая и отчаянно стремясь выжить, и осознал, что не может этого сделать. Она была одета проще, чем остальные ее сестры, и не носила клобука. Поверх грубой белой рясы на ней был надет каштановый стихарь без украшений. Оскальзываясь в своих сандалиях, она силилась оказаться подальше от стаи каннибалов. За плечом у нее была закинута простая кожаная котомка, доверху заполненная свитками и прочими незаменимыми предметами культа.

Как странно, за что мы в итоге цепляемся.

Ему было уже не спасти остальных, однако послушница оторвалась от орды. Сестры подарили ей шанс, но ей не светило выжить. Не в одиночку. Она была молода, так же молода, как его дочь до того, как они стали чужими друг другу.

Но потом он подумал о нынешней Карине и о том, что ей нужен медицинский уход. Этого здесь было не найти. Ему следовало просто уйти, отвернуться и искать помощь где–то еще. Он знал одно место, хотя они с его владельцем уже несколько лет не общались. Кристо подумал об убитых им людях — о тех, кто наверняка бы убил его. Стыд жег его, как вспомнившийся жар печи, куда он свалил тела. То было оправдано. И сбежать сейчас было бы оправдано. Никто бы его не осудил. Ему нужно думать о дочери.

Петля и так была достаточно тяжела, он даже не утруждался пересчитывать все грехи в ней. Ему не хотелось добавлять еще один.

Он нежно уложил Карину и взвесил в руках дробовик.

Галопом взлетев на гребень, Кристо принялся кричать.

— Сюда! — заорал он, пытаясь привлечь внимание послушницы.

Та заметила его. Из ее глаз струились слезы, волосы прилипли к лицу от крови, пота и копоти.

Так похожа на Карину раньше…

Какое бы решение она ни приняла, это произошло быстро. Подобрав одеяние, она побежала, придерживая котомку одной рукой и яростно размахивая другой.

Раскатился гром, и одного из каннибалов развернуло на месте, изодрав его тело картечью.

Она пригнулась и едва не упала, но выровнялась и продолжила двигаться.

— Давай, давай!

Кристо взревел, и дробовик взревел вместе с ним. Упал еще один каннибал, практически перерезанный пополам, из–под которого вылетели ноги.

Он перемещался, то торопясь навстречу послушнице, то широко упираясь ногами и выстреливая еще один заряд. Он целился по линии ствола, будто отстреливающий стадо охотник. Когда повалилась шестая плотоядная тварь, дробовик издал громкое «щелк!», израсходовав боезапас. Возможно, Кристо бы запаниковал, но им овладела ярость — старая злоба, которую он когда–то клялся позабыть. Он двинулся дальше, используя дробовик как дубину. Ударил первого. Тот успел обогнать послушницу, не обратив на нее внимания из–за стреляющего рассерженного здоровяка. Голова твари с хрустом откинулась назад, нос вошел внутрь черепа. Больше она уже не встала. Вторую Кристо зацепил взмахом, используя всю массу оружия. Он сломал ей шею и едва не оторвал голову. Сейчас он уже находился посреди бойни, с трудом пробиваясь сквозь орду, вкладывая в убийство свою силу и габариты. Грех за грехом добавлялись к его веревке и бремени, петля становилась все толще.

Они смердели. Смердели как покойники, ведь покойниками они и были.

Последние из сестер пали как раз когда послушница пробежала мимо Кристо. Тот заорал, веля ей не останавливаться. Бежать, бежать, бежать. Возможно, он вел себя эгоистично. Возможно, надеялся, что сестра-послушница найдет его дочь и позаботится о ней. И тогда с его бременем будет покончено. Из него не вышло отца, но быть может, это–то ему удастся сделать. Возможно, он и заслужил гибель от рук мертвецов. «Не кара ли это?» — подумалось ему. Но имело ли что–либо из этого реальное значение? Лишь теперь, увязнув в гуще мертвых, Кристо осознал, что же натворил. Мертвецов множество, а он всего один. Это была жертва, чтобы они смогли убраться прочь.

Нет, это было самоубийство и трусость. Но играло ли это роль, коль скоро итог оказался один и тот же?