Сэр Гарольд и раджа

— А я и не говорил, что может, — сухо сказал раджа Рандхир, — он хоть и будет жить, но не останется безнаказанным. Он будет простым солдатом моей армии, и я пошлю его на границу, чтобы этот атаман разбойников был первым, кого пронзят стрелы моего алчного соседа в случае нападения! Если боги и тогда будут оберегать его, то он вернется после сражения живым и невредимым, и я, может быть, позволю ему заплатить за невесту или придумаю еще какое-нибудь задание, еще сложнее, пока он не докажет, чего стоит, и пока не изменится к лучшему, хотя бы отчасти, за все те несчастья, в которых он повинен.

Вор поставил Шобхани на землю и повернулся, чтобы почтительно поклониться радже.

— Я выполню все, что вы только пожелаете, о Бриллиант Справедливости. Если бы я знал, что добродетель сможет победить меня рукой такой прекрасной девы, я оставил бы путь зла уже очень давно!

Шобхани снова обвила его шею руками, и люди возликовали, тогда как Маламброзо застонал — в один голос с Чалмерсом.

— Отойди, дева! — приказал раджа. — Он должен выступить к границе сегодня же вечером! Солдаты! Заберите его с собой в казармы и выдайте обмундирование для путешествия!

Солдаты окружили разбойника и повели его в город.

— Хотел бы я знать, сколько ударов ему придется стерпеть, пока они доберутся до границы, — пробормотал Чалмерс.

— Может и не дотянуть, — притворно вздохнул Ши. — Да ну, все равно же лучше, чем казнь, и он уже доказал, что и казнь вполне способен принять достойно.

Когда толпа разошлась, одобрительными возгласами приветствуя человека, которого она проклинала час назад, раджа повернулся к Ши и Чалмерсу:

— Довольно неплохо, чародеи! Я, конечно, ничего не могу доказать и не знаю, почему вы это сделали, но могу поклясться, что его спасение — дело ваших рук, а вовсе не воля богов! — Прищурившись, он посмотрел на Маламброзо. — Он тоже один из вас, не так ли?

— Уверяю вас, о Жемчужина Проницательности, — сказал Маламброзо, — что я не хотел видеть мою дочь Шобхани замужем за разбойником!

— Нет, скорее ты не хотел ее видеть совершающей сати, не так ли? Ну же, Ши, признайтесь!

— Ну хорошо, да, мы виноваты, — вздохнул Ши.

— Гарольд! — в испуге воскликнул Чалмерс.

— Не бойтесь, — сказал Рандхир, — я ведь уже сказал, и не меняю своих решений. Однако теперь вам нужно бояться не моего наказания, а наказания Шивы — это в его правосудие вы вмешались!

— Возможно, — медленно сказал Ши, — а также возможно, что я был послан сюда другим богом, сам об этом не подозревая. А что если я был здесь инструментом небес?

— Да что вы говорите? И какой же бог выбрал чужеземца своим инструментом? — насмешливо сказал Рандхир.

— Э… тот, кто любит смотреть, как красивые молодые мужчины забавляются с красивыми молодыми женщинами, — медленно сказал Ши.

— Вы имеете в виду Кришну? — нахмурился Рандхир.

Тут Ши мог ответить только наугад. Он пожал плечами:

— Он и сам любил играть с пастушками, не правда ли?

Глаза раджи сузились.

— Если вы действительно в это верите, — сказал он, — я бросаю вам вызов. Вы докажете мне свою правоту, если пойдете со мной к храму Кришны и встанете перед его статуей. Если вы не упадете наземь, сраженные гневом Кришны, я, может быть, поверю, что вы посланы богом и не подлежите наказанию за вмешательство в правосудие раджи.

Выражение тревоги промелькнуло на лице Чалмерса, но Ши, наоборот, почувствовал только облегчение. Статуя, как-никак, — это просто скульптура, просто глыба из дерева или камня, по форме напоминающая человека. Он кивнул.

— Как вам будет угодно, о Весы Правосудия!

— Но, — поспешно сказал Маламброзо, — поскольку дева Шобхани — причина этого спора, разве она не должна тоже стоять с нами перед статуей?

— Она будет стоять, — пообещал раджа. — Идем!

Он повернулся, и его солдаты выстроились сзади за тремя чародеями, с копьями наготове.

Когда они следовали за раджой, Чалмерс сказал негромко, обращаясь к Маламброзо:

— Вы невероятный идиот! Понятно, что статуя — это только статуя, но вы же не знаете, какие уловки жрецов могут сработать в храме, особенно в мире магии! Или вы хотите, чтобы Флоримель тоже ударило молнией?

— Послушайте, Чалмерс, — Маламброзо вновь заговорил со своим прежним апломбом, — неужели вы действительно верите в подобную ерунду?

— Да… впрочем, ладно, — смирился Чалмерс, — так она хотя бы не потеряется.

В глазах его появился огонек, и Ши понял: он что-то задумал. Что именно, он выяснил, когда они встали перед изображением Кришны — деревянным, по-видимому, поскольку он был покрашен, и голубое лицо мальчика-бога смотрело на них сверху, когда Чалмерс дотянулся и погладил черные волосы Шобхани, бормоча стих. Встревоженный Маламброзо повернулся, чтобы не дать ему дотронуться, но было слишком поздно. Женщина взглянула на него, удивленно захлопав глазами, потом увидела Чалмерса и воскликнула:

— Рид! Слава Богу! Но где мы?

Маламброзо застонал:

— Я все равно добьюсь ее! Вы пожалеете о том, что сделали!

— Может быть, даже скорее, чем вы думаете! — Ши нервно взглянул на статую.

Чалмерс повернулся к нему, нахмурившись:

— Что вы имеете в виду?