Сэр Гибби

И в ту же секунду увидела, что неподалёку на камне сидит сам глашгарский чёрт. Ошибиться она не могла. Он был как раз таким, каким описывали его дети егеря. Волосы буйными вихрами торчали у него над головой, хотя при свете солнца они больше напоминали золотой венец или ореол из сияющего золотистого тумана. Руки у него были совсем голые, и вот это уже было по — настоящему страшно. К голым ногам она уже привыкла, но голые руки! А хуже всего было, что он, как самый настоящий дикий Пан, наигрывал то ли на свистульке, то ли на свирели, выводя сладкую, прелестную мелодию — не иначе для того, чтобы приворожить её сердце, а потом накинуться на неё и разорвать на клочки! Так вот как Бог ответил ей на просьбу о помощи в трудный час? Послал ей чёрта? Она просила Его избавить и защитить её, и вот что из этого получилось! Она просила помочь ей добраться до дома, и теперь прямо на её пути сидит страшное чудовище и дожидается, пока она подойдёт поближе! Ну что ж, Бог, оказывается, именно такой, как говорят о Нём в церкви и пишут в тех книжках, которые мисс Мейчер заставляет её читать! Всё равно, этому жуткому чудищу не приворожить её своей музыкой! Уж лучше побежать обратно, к чёрной воде на дне лощины и утонуть там, чем угодить к нему в пасть!

Большинство девочек на её месте завизжали бы от испуга, но Джини совсем не так встречала трудности и опасности. Она, скорее, задохнулась бы от страха, чем начала кричать. Она снова села и уставилась на лешего. Может быть, он уйдёт, когда поймёт, что завлечь её не удастся? Он не двигался, но продолжал играть на своей странной дудочке. Может, лучше вернуться в лощину, найти кружной путь, как — нибудь обойти его и выйти ниже по холму? Джиневра немедленно поднялась и побежала.

Гибби разглядел девочку задолго до того, как она его увидела, но постарался не показываться, по опыту зная, что, скорее всего, напугает её. Он постепенно подобрался поближе и теперь сидел, как будто совсем её не замечая. Он подходил к девочке осторожно, как к редкостной птичке, с которой ему очень хотелось познакомиться, и решил, что лучше будет, если она сначала привыкнет к его виду. Но когда Джиневра побежала к болоту, Гибби испугался, прекрасно зная, насколько оно опасно, вскочил и кинулся ей наперерез, чтобы не пустить её к гибельной трясине. У себя за спиной она услышала его стремительные шаги и то ли от испуга, то ли решившись лучше броситься в воду, нежели попасть в лапы к дикому полузверю — получеловеку, забыла о своём прежнем намерении и рванулась прямо к болоту. Но что это? Неужели этот страшный чёрт ещё и вездесущ? Не успела она добежать до лощины, как вдруг увидела, что он сидит на краю огромной илистой ямы c водой с таким спокойствием, как будто просидел там уже целый час. Он что, собирается столкнуть её в яму? Она снова развернулась и побежала вниз по склону. Но Гибби знал, что в той стороне её тоже подстерегает опасный обрыв, да и тропинки там не было. Не успела Джиневра пробежать и нескольких шагов, как на пути перед ней снова возникла мохнатая фигурка. Она в ужасе бросилась на землю и, упав, в отчаянии прикрыла руками лицо. Он гоняется за ней, как кошка за мышкой! Вот сейчас он наверняка набросится на неё и разорвёт на кусочки! Джиневра лежала не дыша, со страхом ожидая, что в неё вот — вот вонзятся жуткие когти. Но чудовище почему — то не нападало. Она продолжала лежать, но никто её не трогал. Может, ей всё это приснилось? Во сне все чудища обычно уходят сами собой. Она не решалась поднять голову. Она лежала и лежала, обессилевшая и неподвижная, до тех пор, пока страха в ней почти не осталось. И тут до неё донеслись странные, приятные звуки какой — то песни. Она ещё ни разу не слышала такого пения. Казалось, что мелодия звучит где — то вдалеке. Может, Бог всё — таки смилостивился и в ответ на молитву послал ей ангела, чтобы тот избавил её от этого злобного чёрта?

Да, наверное, так оно и есть. Наверное, ангел просто не смог появиться сразу — да и с ней пока ничего страшного не случилось. Пение становилось всё громче, постепенно приближаясь. Она знала, что это песня, но не слышала ни одного членораздельного звука, ни одного слова, а одну только мелодию, тихую и печальную. Наконец звуки зазвучали совсем рядом, хотя в них по прежнему слышалось что — то далёкое, отстранённое: так гудит ночной летний ветер, забравшийся в гулкий церковный колокол, повисший на заброшенной деревенской колокольне.