Сэр Гибби

Поток уже прорыл себе русло. Он смёл с лица скалы всю почву, обнажив гранитные утёсы, выбросил вон непрочно лежавшие камни или смёл их вниз, увлекая за собой. Гибби нёсся вниз вдоль ревущей воды, ничуть не уступая ей в стремительности и ловкости, но вдруг остановился, как вкопанный, внезапно увидев ещё одно поразительное зрелище: неподалёку от него мчался ещё один поток, сбегающий с вершины и устремляющийся в долину, спеша пополнить собой большую реку. Гибби побежал дальше, но по пути с растущим изумлением то и дело видел всё новые и новые потоки. По дороге к дому он насчитал их шесть или восемь и уже начал было подумывать, не пришло ли время ещё одного всемирного потопа, который на этот раз спустится на землю с шотландских гор. Два новорождённых потока впадали в реку, извергающуюся из недр скалы, и Гибби пришлось немало потрудиться, пока он не перебрался на другую сторону. Другие бежали неподалёку, в стороне, как пенные духи, вырвавшиеся из горной души и изливающиеся из самого её сердца, как пленённые бесы, вырвавшиеся из заключения и мчащиеся теперь вниз, чтобы бушевать в мире с удесятерённой ненавистью, скопившейся за унылые, долгие столетия. Время от времени гигантский валун, сорванный с места одной из могучих водяных змей, подпрыгивая на ухабах, скатывался вниз по холму, изо всех сил спеша убежать прочь от следующего, который, как живой, срывался с места вслед за ним и летел в погоню, как бы желая поглотить свою удирающую жертву. В тот день не только Глашгар извергал со своих склонов бешеные потоки, хотя из — за ливня Гибби не мог увидеть, чем заняты другие горы Гормгарнета. Казалось, лопнули сами земные глубины и теперь стремились вырваться на поверхность, чтобы затопить весь мир. Ветер всё так же свистел, а дождь всё так же хлестал по утёсам, уже даже не струями, а нескончаемым серым полотном.

Гибби свернул в сторону от новоявленной реки, чтобы срезать путь, и вскоре добежал до того места, с которого всегда оглядывался на свой дом. На секунду всё смешалось перед его глазами: никакого домика на горе не было. Прямо с того утёса, под которым он притулился, с грохотом падали водные громады, то совсем тёмные от массы валунов и камней, мелькавших в волнах, то серые от пены, то тускло поблёскивающие на мертвенно — жёлтом свету.

«Господи Христос!» — вскрикнул он про себя и кинулся вниз. Приблизившись, он, к своему несказанному изумлению, увидел, что домик стоит целёхонький, как ни в чём не бывало, а прямо над ним клубится огромный водопад. Вода сбегала по нависавшему над крышей утёсу с такой скоростью, что мощным изогнутым потоком пролетала вперёд, начисто минуя домик, так что ему доставались лишь брызги от нижнего края гигантской арки. Сад и огород исчезли, и вместо них красовалась голая скала; мощный поток соскальзывал по ней, спрыгивал вниз и скрывался из виду. Гибби метнулся к дому прямо через брызги и пену, подскочил к двери и поднял засов. В то же самое мгновение он услышал радостный голос Джанет.

— Ой, сынок, как хорошо! — сказала она. — Пойдем, пора уходить. Кто бы мог подумать, что вода прогонит нас с горы? Только тебя и ждём. Пошли, Роберт, надо спускаться.

Она стояла посреди комнаты в своём лучшем наряде, как будто собралась в церковь, в одной руке держа зонт, а другой крепко прижимая к себе свою большую Библию, аккуратно завёрнутую в чистый платок.

— Кто верит, тому нечего торопиться, — сказала она, — только и Господа Бога искушать нельзя. Давай — ка Гибби, выпей молока, возьми лепёшку и пойдём.

Роберт, сидевший на краю кровати, поднялся и стоял наготове, с посохом в руке. Он тоже принарядился в свою лучшую воскресную одежду. Оскару переодеваться было не во что, и он всегда был готов последовать за хозяином. Последние минут десять он стоял, выжидательно вглядываясь ему в лицо, а когда тот поднялся, завилял хвостом и отпрыгнул в сторону, давая ему пройти. На столе виднелись остатки завтрака, кувшин с молоком и овсяные лепёшки. Кашу сварить не удалось, потому что огонь, который Джанет оставила на ночь в очаге, превратился в массу набухшего, торфа, такого сырого, как будто его только что выкопали из болота. Сквозь крышу прорывались струйки воды, пол стал совсем скользким, а тут и там в углублениях начали скапливаться бурые лужицы. Нижние струи водопада стекали по стене утёса, проникали в щель между ней и краем крыши и потихоньку заливали хижину, угрожая полностью выгнать оттуда людей.

— А зонтик — то тебе зачем? — спросил Роберт. — Ты же его весь промочишь!

— Да вот дай, думаю, возьму, — ответила Джанет, улыбаясь мужней шутке. — Чтобы дождь глаза не застил.

— Если ты его, конечно, удержишь. Вон ветер как разгулялся, того и гляди из рук вышибет. Ну, может, хоть Библия твоя не так промокнет.

Джанет улыбнулась, но не возразила.

— А теперь, Гибби — сказала она, — пойди отвяжи Красулю, тебе придётся её повести. Она сама дорогу не найдёт при таком ветре, да и не видно кругом ничего.