Сэр Гибби

Дверь открылась. Донал целую минуту вытирал об коврик подошвы своих башмаков — так старательно, как будто явился со скотного двора. Затем Гибби с торжеством повлёк его наверх по лестнице в гостиную. Донал вошёл свободными, пружинистыми шагами, как ходят люди, чей разум находится пока только в голове, и остановился, хотя Гибби тянул его дальше. Он обвёл собравшихся приветливым взглядом проницательных карих глаз, увидел лицо, которое искал, и размашистой походкой сеятеля пошёл прямо через всю комнату навстречу Джиневре. Миссис Склейтер поднялась с дивана, мистер Склейтер резко выпрямился и смерил самозванца уничтожающим взглядом.

Наглость этих мальчишек, думал он, переходит всякие границы. Миссис Склейтер же боялась того, к чему может привести их невежество. Однако к несказанному изумлению всех собравшихся Джиневра поднялась, всей своей фигуркой излучая уважение и скромность, и почти с робостью протянула руку этому подошедшему к ней нелепому шуту. Он взял её ручку в свои мозолистые ладони, неловко потряс её из стороны в сторону, бережно держа её на весу, как хрупкую драгоценность, которую страшно и выронить, и раздавить слишком крепким пожатием. Гибби выплясывал от радости за его спиной. От ликования он был готов встать на одну ногу, но сдерживал себя ради миссис Склейтер.

Джиневра снова села, и Донал, чувствуя себя громоздким и неуклюжим и от всего сердца желая хоть на мгновение стать совершенно незаметным, оглянулся вокруг в поисках стула и только тут заметил миссис Склейтер. Он подошёл к ней таким же вольным, размашистым шагом, но на этот раз без тени смущения, протянул руку и сказал на своём родном шотландском выговоре: — Надеюсь, Вы в добром здравии, мэм. Я не заметил Ваше милое лицо, когда вошёл. Великолепный у вас дом! — конечно, для Вас он подходит в самый раз, мэм, но простому человеку вроде меня к такому быстро не привыкнуть. Я ведь вырос на просторе, где кроме травы, цветов да овец и нет ничего.

Говоря всё это, Донал вспомнил луг, раскинувшийся вдоль берега Лорри.

«Так я и думала, — сказала себе миссис Склейтер. — Он джентльмен от природы. Ну, его — то научить недолго!» Она была права. Но Донал был больше, чем просто джентльменом, и мог бы научить её таким вещам, которым она сама не смогла бы научить никого другого.

— Вы скоро привыкнете к тому, как живут горожане, мистер Грант. Боюсь только, что многое из той роскоши, которой мы себя окружаем, подчас приносит нам больше беспокойства чем пользы, — сказала она вслух самым приветливым и добрым голосом, ласково пожимая его руку, благодаря чему он сразу почувствовал себя намного лучше и естественнее. — Я рада видеть, что здесь у Вас есть друзья, — добавила она.

— Только один друг, мэм. Видите ли, мы с Гибби…

— Прошу прощения, мистер Грант, но я хотела бы просить Вас… Конечно, мне самой всё равно, но ради того, чтобы все побыстрее к этому привыкли, не могли бы Вы называть Гилберта его настоящим именем, сэр Гилберт? Я очень Вас прошу. Мне хотелось бы, чтобы он тоже к этому привык.

— Как пожелаете, мэм. Так вот, как я уже сказал, мы с сэром Гибби… ой, простите, мэм, с сэром Гилбертом, уже давно знаем мисс Гэлбрайт, ведь её отец наш лэрд, и мы живём в его поместье.

— Тогда присядьте рядом с мисс Гэлбрайт, — сказала миссис Склейтер и, поднявшись, поставила ему стул возле Джиневры, удивляясь про себя, как это шотландский лэрд мог позволить своей столь юной дочери заводить такие неподобающие знакомства.