Сэр Найджел

— Нет, сие должно быть решено немедля! — сказал принц. — Молю тебя, пресветлый государь, немного терпения. Ибо злоба будет расти, если не рассудить их без промедления. Кто этот высокий рыцарь?

— Дени де Морбекю, милорд, рыцарь из Сент-Омера, французский изгнанник, у нас на службе.

— Припоминаю. Так что же, мессир Дени? Что скажешь ты об этом деле?

— Он сдался мне, пресветлый принц. В свалке его сбросили с коня, я увидел и схватил его. Сказал ему, что я рыцарь из Артуа, и он отдал мне свою перчатку. Вот она!

— Он правду говорит, пресветлый принц! Чистую правду! — наперебой закричали французы.

— Нет, государь, не суди поспешно! — крикнул английский оруженосец, проталкиваясь вперед. — Он был у меня в руках, и он мой пленник! А с этим заговорил, потому что по его речи узнал своего земляка. Но в плен его взял я, и сто человек тому свидетели!

— Он правду говорит, пресветлый принц! Мы своими глазами все видели, так оно и было! — хором завопили англичане.

Между англичанами и французскими союзниками все время шли непрекращающиеся свары, и принц понимал, как легко эта искра может вызвать пожар, угасить который будет не так-то просто. Огонь следовало затоптать, пока он не разгорелся.

— Пресветлый государь, — сказал он королю, — я вновь должен молить тебя о терпении. Твое слово и только твое может открыть нам истину. Кому ты милостиво соизволил вручить свою царственную особу?

Король Иоанн оторвался от кувшина, который тем временем был ему подан, и вытер губы с легкой улыбкой на румяном лице.

— Не этому англичанину, — сказал он, и гасконцы разразились радостными воплями. — Но и не этому подлому французу, — добавил он. — Сдался я не им.

Воцарилась изумленная тишина.

— Так кому же, государь?

Король неторопливо посмотрел вокруг.

— Светло-рыжый скакун, — сказал он. — Сущий дьявол! Моего бедного коня он свалил, точно шар — кеглю. О его хозяине я знаю только, что у него были красные розы на серебряном поле. А! Клянусь святым Денисом, вот же он! И вот его трижды проклятый конь!

Двигаясь точно во сне, чувствуя, что голова у него идет кругом, Найджел очутился в кольце рассерженных воинов. Принц положил ему руку на плечо.

— Так это же петушок с тилфордского моста, — сказал он. — Клянусь спасением души моего отца, я всегда говорил, что ты многого добьешься! Так король твой пленник?

— Нет, пресветлый принц.

— Но ты слышал, как он сказал, что сдается тебе?

— Да, государь. Но я не знал, что он король. Мой господин лорд Чандос еще сражался, и я поспешил к нему.

— А короля оставил лежать. Значит, сдача в плен завершена не была, и, по законам войны, выкуп получит Дени де Морбекю, если он сказал правду.

— Да, — ответил король. — Вторым был он.

— Тогда выкуп твой, Дени. Но клянусь спасением души моего отца, сам я всем богатствам Франции предпочел бы честь, которую заслужил этот оруженосец.

Слушая такие слова, произносимые в присутствии благороднейших рыцарей, Найджел почувствовал, как сильно вдруг забилось его сердце, и опустился перед принцем на одно колено.

— Пресветлый государь, как я могу отблагодарить тебя? — промолвил он. — Твои слова поистине дороже любого выкупа!

— Встань же, — сказал с улыбкой принц и опустил свой меч плашмя на его плечо. — Англия потеряла смелого оруженосца, но обрела доблестного рыцаря! Прошу тебя, не медли! Встань, сэр Найджел!

Глава XXVII Как третий вестник явился в Косфорд

Прошло два месяца, и длинные склоны Хайндхеда порыжели от засохшего папоротника — зябнущая земля оделась мохнатой бурой шкурой. Свистя и завывая, буйный ноябрьский ветер проносится над холмами, заламывает ветви косфордских буков и стучит грубыми оконными рамами. Толстый старый Рыцарь Дупплина, ставший еще толще, сидит, как и прежде, во главе своего стола, но обрамленное белой бородой лицо выглядит краснее прежнего. Перед ним стоит оловянный поднос со всякой снедью и кружка, пенящаяся элем. По его правую руку сидит леди Мери, чье смуглое, неяркое царственное лицо несет печать долгих лет тягостного ожидания, но оно исполнено того достоинства и кроткого света, которые дарят только печаль и умение скрывать ее. Слева сидит Метью, старый священник. Золотоволосая красавица давным-давно покинула Косфорд ради Фенхерста, и молодая прелестная леди Эдит Брокас, признанная первая красавица Сассекса, цветет солнечными улыбками и весельем, хотя изредка, быть может, ее улыбки и угасают, когда на мгновение ей вспоминается страшная ночь, когда в последнюю минуту ее вырвали из жестоких когтей гнусного шалфордского коршуна.

Новый порыв ветра швырнул дождевые струи в окно за спиной старого рыцаря, и он поднял голову.

— Клянусь святым Губертом, ну и непогода, — промолвил он. — А я-то думал завтра напустить сокола на цаплю у запруды или на крякву возле ручья. Мери, как там Катерина, моя маленькая сапсанка?

— Крыло я вправила, батюшка, и привела в порядок перья, но боюсь, ранее Рождества она не полетит.