Сэр Найджел

— Дело небольшое, — ответил Саймон, — но я человек бедный, мне даже малость кстати. И, задержись мы у этого острова, я бы испросил у тебя позволения съездить на берег получить то, что мне причитается по всей справедливости.

Сэр Роберт Ноллес засмеялся.

— Забавно! — воскликнул он. — А шкипер как раз сказал мне, что мы должны заняться починкой и простоим тут до следующего утра. Но если ты отправишься на берег, почему ты думаешь, что тебя отпустят назад? И что ты сумеешь увидеть этого их короля?

Смуглое лицо Саймона уже просияло свирепой радостью.

— Благородный сэр, только дай разрешение, и я навеки останусь у тебя в долгу. Ну а на твой вопрос отвечу, что остров знаю, как улицы моего родного Норича. Ты сам видишь, он невелик, я же провел на нем без малого год. Отправлюсь, когда смеркнется. Дорогу к дому короля я и в темноте отыщу. Коли он еще жив и не мертвецки пьян, мы поговорим с глазу на глаз, я ведь знаю его обычаи и привычки, знаю, где и как его найти. Еще попрошу отпустить со мной лучника Эйлуорда, чтобы рядом был надежный друг, коли что обернется не так.

Ноллес задумался.

— Просишь ты немалого, — сказал он. — Бог мне свидетель, потерять тебя и твоего приятеля мне никак не с руки. Я ведь числю вас среди лучших моих людей. Видел, как вы дрались с испанцами, и обоих вас запомнил. Но я тебе доверяю, и, коль мы правда должны задержаться в этом проклятом месте, поступай, как знаешь. Но если ты меня обманываешь или задумал сбежать, то проси Бога быть твоим надежным другом, ибо никакой человек тебе не поможет!

Им не только надо было проконопатить швы, но «Томас» остался почти без пресной воды, а потому корабли бросили якорь возле островка Бреку, где били источники. На этом клочке суши никто не жил, но на соседнем острове они разглядели множество наблюдавших за ними людей, видимо вооруженных, о чем говорил блеск железа. Одна лодка с острова даже осмелилась подобраться к ним поближе, но тут же торопливо убралась восвояси предупредить остальных, что на поживу надеяться нечего, а дал бы только Бог ноги унести.

Черный Саймон отыскал Эйлуорда в тени кормы, где лучник, привалившись спиной к спине мастера Бартоломью и весело насвистывая, вырезывал на конце своего лука девичье личико.

— Друг! — сказал Саймон. — Ты вечером не поедешь со мной на остров? Мне нужна твоя помощь.

— Поеду ли, Саймон? — с веселым хохотом осведомился Эйлуорд. — Да с величайшим удовольствием, клянусь рукоятью. Мне не терпится еще раз почувствовать под ногами твердую землю. Всю свою жизнь ходил я по ней, да так бы и не узнал ей цену, коли бы не эти трижды проклятые корабли. Поедем на берег, Саймон, и поищем девушек, если они там имеются, а то будто год прошел с тех пор, как я в последний раз слышал их милые голоса, и надоело мне глядеть на рожи вроде твоей или Бартоломью!

Угрюмые черты Саймона смягчила улыбка.

— Единственное лицо, Сэмкин, какое ты увидишь там, много радости тебе не доставит, — ответил он. — И хочу тебе сказать, дело нас там ждет нелегкое и не веселое, а такое, что обернется для нас лютой смертью, если нас схватят.

— Клянусь рукоятью, можешь на меня положиться, приятель! — ответил Эйлуорд. — А потому ничего больше не говори. Мне наскучило сидеть здесь, как кролику в норе, и я рад помочь тебе в твоем замысле.

В тот же вечер, через два часа после наступления темноты, от «Василиска» отошел небольшой ялик. В нем сидели Саймон, Эйлуорд и два матроса. Оба друга вооружились мечами, а через плечо Саймона была переброшена сумка из мешковины. По его указанию гребцы огибали опасный, разбивавшийся о гранитные обрывы прибой, пока не добрались до длинного рифа, служившего природным волноломом. Под его защитой они по спокойной воде добрались до песчаной бухточки и там вытащили ялик на пологий берег. Приказав матросам ждать их тут, Саймон повел Эйлуорда в глубь острова.

С уверенностью человека, который точно знает, где находится и куда идет, Саймон начал взбираться по узкой, заросшей папоротником расселине. В темноте это было не очень легко, но он устремлялся вперед, как гончий пес, бегущий по горячему следу. Эйлуорд поспевал за ним, как мог, еле переводя дыхание. Наконец они выбрались на вершину обрыва, и лучник растянулся в траве.

— Нет, Саймон, — пропыхтел он, — я сейчас и свечки не задую. Умерь свою прыть, у нас ведь вся ночь впереди. Верно, он тебе из всех друзей друг, коли ты так торопишься поскорее с ним свидеться.

— Такой друг, что мне частенько снилось, как мы опять встретимся, — ответил Саймон. — И теперь еще не зайдет луна, как это сбудется.

— Торопись ты к красотке, я бы еще понял, — заметил Эйлуорд. — Клянусь моими десятью пальцами, коли бы меня на этом обрыве ждала Мери с мельницы или малютка Кэт из Комптона, я бы взлетел наверх, как на крыльях… Погоди-ка, вон там вроде бы дома и голоса слышны.

— Это их селенье, — шепнул Саймон. — И под крышами там обитает сотня таких кровожадных разбойников, каких во всем христианском мире не сыскать. Чу! Слышишь?

Из мрака донесся свирепый хохот и мучительный стон.

— Господи, спаси и помилуй! — ахнул Эйлуорд. — Что это?