Сэр, простите, ещё кое-что...(СИ)

— Я не хочу туда ехать! Там всё равно тебе никто не поможет! Папочка, там тебе никто не поможет…

— Кто не поможет? В чем? — попытался понять Коломбо, слушая сбивчивую речь сына.

— Маги, папа, волшебники. Они не станут этого делать для простецов, никто не сделает тебе волшебный глаз… — убито прошептал Гарри.

— Какой глаз, зачем? — не понял отец. Гарри спрятался у него на груди и тоскливо рассказал, как искал для него волшебный артефакт, благодаря которому он мог бы видеть двумя глазами. Что этого очень хочет Мира, что это её самое заветное желание. Сама Мира тем временем вошла в спальню, разбуженная и привлеченная шумом, встала возле кровати, хмуро прижимая к груди Дейзи, тряпичную свою куклу-подружку.

— Ох, Гарри, Гарри, Гарри… — покачал головой Коломбо. — Какие вы с Мирой ещё маленькие…

— Почему? — растерялся Гарри, заглядывая папе в лицо. Тот вздохнул и принялся объяснять детям:

— Потому что вы не понимаете, что значит быть одноглазым с детства. Глаз мне удалили в трехлетнем возрасте. Как мне рассказывали, я стал часто тереть правый глаз, прищуривал его на свет и жаловался, что в него песок насыпали. А когда он заслезился и распух, родители забили тревогу и наконец-то повели меня к врачу. Терапевт диагностировал рак. Спасать глаз было уже поздно, и его удалили, чтобы злокачественная опухоль не распространилась на другой, здоровый глаз. Я не знаю, сколько это стоило и что именно мне делали, я был очень маленький, просто ехал куда-то в метро с мамой. Я помню, как мне надо было ставить уколы под глаз. Перед кабинетом у взрослых был мандраж, и я всегда шел первый. Мама не могла на это смотреть, а я был спокоен. Если уж надо сделать что-то неприятное, надо просто сделать это. Всего было три операции, с глазницей всё время что-то делали: смазывали какими-то мазями, заливали чем-то, слепки для протезирования проводили.

После третьей, последней, операции я снял повязку и уставился на свое странное одноглазое отражение в зеркале. Мы были в палате, мама спала. Вдруг она просыпается и видит, что я стою возле зеркала и разглядываю себя. Она испугалась, а я ей говорю: «Мама, я теперь новый! Смотри, как забавно!» Я думаю, когда такое происходит в детстве, ты относишься к этому проще, чем когда тебе двадцать-тридцать лет. Вокруг тебя вся семья, ты маленький, тебе не надо идти на работу, тебя все поддерживают, кормят, всё хорошо. Ты с этим вырастаешь, формируешься и понимаешь, что это нормально. Никаких болей у меня не было ни тогда, ни сейчас. Дискомфорт я испытывал, когда только привыкал. Например, у меня нет бокового зрения справа. Постоянно втыкался в людей в метро. Слева я вижу человека, а справа нет. Но водить машину при этом можно, потому что есть зеркала. Одним глазом я вижу всё вокруг на сто процентов.

Я прекрасно понимал, что со мной случилось, и в то же время случившееся меня не пугало, просто по малолетству. Понимаете, Гарри, Мира? Это значит, так оно и должно было быть. Я реалист и не верю в судьбу, во всякие эти роковые стечения обстоятельства, кармы и прочее, но, несмотря ни на что, ты все-таки многое можешь изменить в своей жизни. Она — самая лучшая учительница. Это сформировало во мне привычку всё время что-то делать, через что-то проходить. Люди часто меня спрашивают, как я выдержал, мне ведь так тяжело было. А я не воспринимаю одноглазие как трагедию. Я воспринимаю его как ситуацию, которую надо было пройти. И которое с годами просто стало частью меня, вот и всё. У меня нет комплексов по поводу своей внешности, потому что знаю — внешность не самое важное в жизни, я счастливый человек, как видите. У меня есть дом, работа, любимая жена и чудесные дети, и, самое главное, я знаю, что меня любят.

Гарри с изумлением выслушал удивительный папин рассказ, начиная понимать, что на самом деле его отец не так уж и страдает от своей ущербности, что напротив, ему будет очень-очень сложно привыкнуть к волшебному протезу, даже если тот и удастся приспособить. Но на практике это невозможно, ведь глазные нервы на месте отсутствующего глаза уже не станут действовать, они попросту не включатся, так как участок мозга, отвечающий за функциональность правого глаза, слишком долго бездействовал.

Мира совсем скисла, Коломбо кивнул, увидев по лицам детей, что те всё поняли и осознали. Прижал к себе погрустневшую дочку и сказал сыну:

— Ну вот и ладно, ложись, мой дорогой, и спи. Завтра тебе надо ехать в Хогвартс, и ты должен хорошенько выспаться. И забудь о моем глазе, сынок, — Коломбо наставительно поднял палец. — Помни: у меня нет никаких проблем, я ни на что не жалуюсь, не испытываю никакого дискомфорта. Запомнил?

Гарри вздохнул, закивал и послушно опустился на подушку. Мира печально шмыгнула носом, заглянула в глаза папе и Гарри. Жалобно попросила:

— Гарри, можно я с тобой посплю, пока ты не уехал?