Серафим

Мира положила руку мне на плечо, и даже сквозь толстый пухлый материал ветровки я почувствовала давление ее тонких пальцев.

– Ты не можешь терять время.

Я вздохнула и прижала ладонь к стеклянной панели.

– Готова.

Как только голоранкер Лив пикнул, я прижала ладонь к стеклу, и над лицом Майло отпечатались слова: ПРИСВОЕН СЕЛЕСТЕ ИЗ ГИЛЬДИИ 24.

Уставившись на свое имя и номер гильдии, я сказала:

– Я даже не знаю, в чем его грех.

– Грехи. – Лив крутанулась на табурете, сине-золотые крылья опоясали ее тело.

Мира встала.

– Я оставлю вас двоих. Как только почувствуешь, что закончила, возвращайся и подпишись на Гарольда. Знаю, что его счет мал, но мне гарантировали, что он не займет много времени.

Я коснулась ее руки.

– Спасибо, офан.

Самым мягким тоном, который я когда-либо слышала от нее, она прошептала:

– Я знаю, что ты хочешь защитить Найю, но прошлой ночью, позволив тебе уйти одной… – Ее взгляд переместился на Лив, которая была занята просмотром грешников на своем голоранкере. – На случай, если ты передумаешь, я приготовила для тебя комнату. Номер тридцать. Она одноместная и будет свободна, пока ты не завершишь крылья, – пробормотала Мира и вышла через раздвижные двери, оставив меня наедине с Лив.

Лив, которая без раздумий подарила мне своего грешника.

Свет от 3D-проекции отразился на золотых кончиках ее красивых крыльев.

Ха. Когда это я начала считать крылья истинных красивыми?

С тех пор, как в моей жизни появился Ашер. Ответ послужил ударом в сердце.

Я выключила голоранкер и пересекла комнату. Забравшись на табурет рядом с Лив, я спросила:

– Ты уже исправляла Офелию Симмонс?

Зрачки Лив расширились, и после почти полной минуты молчания она покачала головой. Я кивнул ей на голоранкер, и она ввела имя моей бывшей грешницы. Женщина, с которой я провела бо́льшую часть своего дня, появилась во всей своей пушистой фиолетовой красе, ее оценка снизилась на один балл.

– Возьми ее на себя.

Лив прижала ладонь к стеклянной панели, даже не взглянув на анкету Офелии, и у меня екнуло сердце, потому что я вспомнила все те случаи, когда Лей рекомендовала мне некоторых легких грешников.

Объяснив, в чем виновата Офелия и как я с ней поступила, я попросила Лив рассказать мне о Майло. Мы расстались с неуверенными улыбками. Я не искала друга, особенно такого, которого не увижу долгие годы, но приятно узнать, что, возможно, меня не совсем презирают. Опять же, людям не нравится то, чего они не понимают, а они не поняли моего решения отказаться от крыльев. Теперь, когда я снова взобралась на небесную повозку, я больше не была загадкой.

Когда за мной захлопнулась зеленая дверь, я подумала, не вернуться ли мне в следующий раз, чтобы остаться, потому что, кроме неубранной постели, пропахшей Ашером, что еще ждало меня в мире людей?

Глава 54

После целого дня в кирпичном лофте, который Майло делил с шестью другими бедствующими художниками, каждый из которых вносил свой вклад в бизнес поддельного искусства, созданный Майло, я отправилась обратно в центр. Стэнли сказал мне, что я получила посылку, от которой у него не было ни малейшего желания избавиться. После того как он выкатил ящик из подсобки, я сказала, как им горжусь.

Ящик оказался длинным и широким, но достаточно тонким, чтобы мы с ним поместились в лифте. Пока поднимались к пентхаусу, Стэнли спросил, за какую футбольную команду я болею в этом сезоне. При упоминании Суперкубка у меня по коже побежали мурашки. В прошлом году я смотрела игру в «Трэпе» с Леоном и Джейсом.

Осознание того, что у меня действительно никого не осталось в мире людей, заставило меня задуматься о том, что же, по моему мнению, я создала вне гильдии. Ответ не утешал: ничего. Конечно, я многому научилась и многое пережила, но все это было тем, что я заберу с собой. Я бы ничего не оставила после себя… Кроме шлейфа фиолетовых перьев, застрявших в парижской канализации или плавающих в мутных водах Гудзона.

После того как Стэнли поставил ящик на моей кухне, он потер ладони.

– Помочь открыть, мисс Моро?

Блеск в его глазах, который выдавал волнение от открытия посылки, заставил меня кивнуть. Используя один из моих кухонных ножей, он приподнял деревяшку.

Я замерла при виде того, что лежало внутри – горизонт нашего города, состоящий из стихов.

Стэнли перевел взгляд с картины на мое лицо.

– Вы… в порядке?

Я попыталась заговорить, но не смогла, поэтому изобразила бесцветную улыбку, отчего бедняга передернулся, словно хотел обнять меня или протянуть салфетку, но сомневался, что это будет приветствоваться. Прежде чем неловкость успела пропитать весь воздух в квартире, я достала из бумажника двадцатку и протянула ему. Моя рука дрожала так сильно, что зеленая купюра покачивалась.

Стэнли помотал головой.

– Просто делаю свою работу.

– Пожалуйста, – прохрипела я.

Он сунул двадцатку в карман брюк, а затем предложил убрать ящик.