Серая Башня

Где вместе над проблемой мы

Потрудимся, как подобает.

Я

Значит, отправляешься ты в путь?

Н’риэль

Да, брат. Надеюсь, ты меня проводишь

До границ Дома? Проехаться чуть-чуть

Со мною ты ли не изволишь?

Я

Конечно, Н’ри, готов всегда

Тебе компанию составить.

Когда отправимся мы в путь?

Куда ларак’хов нам направить?

Н’ри

Время не терпит и нужно спешить,

Матушке нашей всё хуже и хуже.

Хочу я отправиться завтра же в путь,

Неважно — в день солнечный иль непогожий.

Я

Конечно, как скажешь, Н’риэль.

Я покинул тренировочный зал и направился в свою комнату.

Там меня ждала, парящая над скульптурной подставкой, незаконченная фигура, а неподалёку сидели музыканты и исполняли песню.

Ondaerisa

А вот и мастер Даланадриэль!

Я

Тревогу, грусть испытываю я.

Сыграйте что-нибудь печальное, друзья.

Они заиграли «Nuoremivaenlaeh» — «Грустно мне сегодня».

* * *

На следующее утро я, Н’риэль, и группа охотников и наёмных воинов — всего около десятка числом — сели на ларак’хов и приготовились отправиться в путь. Нас вышел проводить отец, несколько домашних слуг и, гостящие у нас, извечные музыканты.

Н’ри

Постараюсь вернуться с благою вестью, отец!

Болезни ужасной настанет конец!

На руках у отца был корхикс, которого он рассеянно гладил, используя это занятие как способ успокоиться. В глазах отца, обращённых к Н’ри, читалась тревога и робкая надежда. Vad’h кивнул, и мы тронулись.

Могучие врата раскрылись перед нами, и мы выехали наружу. День был светлый, ясный, тёплый, стояло лето — temhraid’h («жаркий сезон»).

Сразу за воротами нас встретили груды черепов — белеющие жуткие пирамиды, будто напоминающие о том, что царит за пределами защитных стен родного дома. Миновав их, мы направились по дороге, ведущей к восточной границе наших владений.

Teak’h Morr — замок, множество построек, возвышавшихся конусами, тонкими башнями, усечёнными пирамидами — отдалялись позади, становились всё меньше. Стоял день и было светло, но, если бы мы выехали в сумерках, мы видели бы, как светятся голубовато-зелёные люминесцентные линии и узоры и символы на башнях Teak’hMorr. В сумерках и в ночи это выглядело потрясающе.

Впереди мы видели поселение тех, кто заключил договор с нашим Домом и получил право жить на этой земле — мы их называли «работники» и «слуги». Они выполняли разную работу для Дома — и тем оплачивали своё право тут жить и пользоваться благами. Кто-то из них был музыкантом, кто-то плотником, кто-то охотником, кто-то наёмным воином, кто-то земледельцем, кто-то работал на ларак’хозаводческой ферме, кто-то оказывал представителям Дома сексуальные услуги… — каждый в соответствии со своими талантами и возможностями оплачивал свою часть договора, заключённого с Домом Дальняя Равнина.

Если бы сейчас были сумерки — то на стенах и крышах домов поселенцев тоже сияли бы люминесцентные сине-зелёные линии, узоры, завораживающе мерцал бы свет в окошках — но сейчас был день, и мы видели просто дома. Они были разных форм, многие походили на грибы с широкой шляпкой — сам дом имел форму цилиндра, а крыша была широкой полусферой, края которой загибались кверху, и она куполом зонта нависала над домом. Домики тех, кто победнее, напоминали небольшие башенки — в два-три этажа — белые, бежевые, цилиндрической формы, с редкими, вытянутыми вверх или имеющими форму удлинённых арок, окнами. Стёкла в них тёмные — это особые стёкла, которые собирают солнечный свет и преобразовывают в энергию. Эта энергия питает дом и все электроприборы в нём.

Дорога вела через селение, и мы двигались по ней. Мимо проплывали домики-грибы и домики-башни. Домики-грибы были широкими, и рядом стояли, похожие на них, грибные беседки — они полностью копировали дом, только вместо стен у них были лишь колонны — в беседках сидели местные жители, было время обеда и развлечений. Они провожали нас любопытными взглядами, некоторые махали рукой, и мы махали в ответ.

Весёлые dwynnaene кричали:

Молодые господа,

Что из Дома Дала-Рин,

Направляетесь куда?

Я

Путь наш будет очень длинн!

Брат Н’риэль в Дома другие

Отправляется гостить.

Тропы горные, лесные,

Луговые впереди

Простираются пред ним,

Ну а я же — остаюсь.

На обратном на пути

К вам я в гости напрошусь.

Девы расхохотались.