Серая гора

— Знаешь, я сейчас занята. Позже перезвоню. Хотя в центре никто не упоминал об этом ни словом, Саманта уже поняла, что холод и короткий световой день в январе значительно снижают поток посетителей и бизнес замирает. Телефон звонит реже, Барб все чаще покидает приемную, ссылаясь на какие-то «неотложные дела и поручения». Клодель была на девятом месяце беременности и большую часть дня проводила дома, в постели. В судах все процессы тоже проходили неспешно, активность заметно снизилась. Мэтти с Аннет как всегда были заняты текущими делами, новых пока что не поступало. Складывалось впечатление, что все конфликты и несчастья решили переждать суровое зимнее время. По крайней мере, большая их часть. В пятницу Саманта бродила по офису уже после наступления темноты и вдруг услышала, как открылась входная дверь. Мэтти все еще сидела у себя, все остальные сотрудники ушли на уик-энд. Саманта вошла в приемную и увидела Бадди и Мэйвис Райзер. Никто их не вызывал, никто не назначал им встречу. Но они около полутора часов добирались из Западной Виргинии до Брэйди и уже к вечеру прибыли сюда в поисках утешения и совета своего адвоката. Саманта обняла их обоих и тут же поняла: весь мир для них рухнул. Она провела их в конференц-зал и предложила чего-нибудь выпить. Оба отказались. Тогда она закрыла дверь и спросила, что произошло, и тут супруги заплакали. Этим утром Бадди уволили из «Лоунрок коул». Бригадир сказал, что он физически не справляется с работой и делать ему тут больше нечего. И никакого выходного пособия, никакого прощального подарка, пусть даже в виде дешевых часов за проделанную на совесть работу, и уж тем более никаких тебе золотых парашютов. Просто жесткий пинок под зад с обещанием прислать последний чек с зарплатой по почте. Бедняга едва дошел до дома, где рухнул на диван и долго не мог прийти в себя.

— Ничего не получил, — пробормотал он, всхлипывая; Мэйвис при этом вытирала слезы и громко сморкалась. — У меня ничего нет.

— Да, вот так, и потому он должен где-то работать, — сказала Мэйвис. — Ни зарплаты, ни пособия по болезни и никаких перспектив найти новую работу. Да он всю жизнь трудился на угольных разработках, ничего другого и не умеет. Что теперь делать? Вы должны нам помочь, Саманта. Должны что-то сделать. Потому что это неправильно, несправедливо.

— Да она понимает, что несправедливо, — заметил Бадди. Каждое слово он выговаривал с трудом, грудь его тяжело и со всхлипами вздымалась и опускалась. — Просто ничего не может поделать. Они разогнали наш профсоюз еще лет двадцать назад, так что никакой защиты от компании нет. Ничего нет. Саманта слушала и от всей души жалела этих людей. Странно было видеть такого стойкого парня, как Бадди, размазывающим слезы по щекам тыльной стороной ладони. Глаза красные, веки опухшие. В обычных обстоятельствах он и сам бы устыдился такой реакции, но сейчас не скрывал своего отчаяния. Наконец она сказала:

— Мы подали иск, и он подкреплен надежным медицинским заключением от одного врача. Это все, что мы можем пока сделать. К сожалению, в этих штатах наемного работника можно уволить по любой причине или вовсе без причины. Саманта не стала говорить об очевидном — Бадди действительно был не в состоянии выполнять свою работу. И, несмотря на всю свою ненависть и презрение к «Лоунрок коул», она понимала, почему компания отказалась от услуг рабочего, которому в таком удручающем физическом состоянии приходилось иметь дело с тяжелой техникой. Последовала долгая пауза, ее прервала Мэтти. Приоткрыв дверь, она заглянула, затем вошла. Поздоровалась с Райзерами, сразу оценила ситуацию и двинулась к выходу со словами:

— Увидимся за обедом, да, Сэм?

— Буду обязательно. К семи, да? Дверь за Мэтги затворилась, снова повисло молчание. И вот наконец Мэйвис сказала:

— Мой кузен целых одиннадцать лет добивался пособия по болезни. Теперь сидит на кислороде. Мой дядя добивался того же девять лет. Я слышала, что в среднем это занимает где-то лет пять. Верно?

— Ну да, для оспоренных исков примерно от пяти до семи лет. Это в среднем.

— Да через пять лет я умру, — пробормотал Бадди, и все понимали, что это так, и не стали с ним спорить.

— Но вы вроде бы говорили, что все подобные иски оспаривают, правильно? — спросила Мэйвис.

— К сожалению, да. Бадди сидел и безостановочно качал головой. Мэйвис уставилась в стол и молчала. Потом вдруг Бадди закашлялся, и Саманта испугалась, что его сейчас вырвет, но он сглотнул несколько раз и подавил приступ. Дышал он с трудом, в груди точно кузнечные мехи сипели. Затем он снова откашлялся и сказал: