Серая гора

— Да, то, что надо. Спасибо вам. Санитар ушел, не произнеся ни слова. Саманта достала из коробки первую папку и вскоре целиком погрузилась в запутанный и обыденный мир больничной жизни. Выяснилось, что врач, писавший все эти отчеты, не знал, что его пациент был шахтером, и не искал признаков заболевания пневмокониозом. На ранних стадиях это заболевание вообще очень трудно выявить. И на тот момент, в августе девяносто седьмого, у Бадди были симптомы, но иска он еще не подавал. А потому врач ставил перед собой вполне простую задачу — удалить опухоль, убедиться, что она доброкачественная, потом зашить пациента и отправить его домой. И ничего особенного в этой операции, как и в пребывании Бадди в госпитале, отмечено не было. Два года спустя, уже после того, как Бадди подал иск против компании, где утверждал, что страдает пневмокониозом, на сцене возникли бойкие юристы из «Каспер, Слейт» и принялись со всем тщанием прочесывать историю его болезней. Саманта прочла их первые письма к хирургу из Беркли. Им удалось откопать целую коллекцию предметных стекол 1997 года с образчиками легочной ткани. И они попросили врача отправить эти образчики двум любимым экспертам фирмы — доктору Фою из Балтимора и доктору Эйбердину из Чикаго. По неким непонятным причинам доктор Фой огорошил хирурга из Беркли следующим открытием: оказывается, в ткани отмечались все признаки заболевания пневмокониозом, или осложненным заболеванием черными легкими. Поскольку хирург уже больше не занимался лечением Бадди, он с этой информацией не сделал ровным счетом ничего. А поскольку у Бадди не было в ту пору адвоката, никто не озаботился проверить эти заключения, которые теперь держала в руках Саманта. Она глубоко вздохнула. Уселась в кресло и еще раз перечитала отчет. Получалось, что еще в начале 2000-х юристы из «Каспер, Слейт» знали от одного из своих же экспертов, что Бадди страдает пневмокониозом еще с 1997 года, но это не помешало им оспорить его иск в суде и выиграть дело. Бадди не получил компенсации, вернулся на шахту, а юристы из «Каспер, Слейт» похоронили важнейшую улику. Она снова обратилась к девушке из регистратуры, и та нехотя согласилась сделать несколько копий по полдоллара за страничку. И вот, проведя три часа в душной приемной госпиталя, Саманта вновь вышла на солнечный свет. И поспешила поскорее уехать отсюда. Минут пятнадцать она колесила по городу, но в конце концов все же нашла здание федерального суда, где семь лет тому назад Бадди Райзер представил свое дело судье. Единственным его адвокатом тогда была Мейвис. По ту сторону зала этим двоим противостояла сплоченная фаланга дорогих юристов-«кастратов», которые денно и нощно трудились, вылавливая свою рыбку в мутных водах федеральной системы законов о заболевании черными легкими. Едва Саманта вошла в пустой вестибюль здания, как ее бесцеремонно, с головы до пят, обыскали двое скучающих охранников. Едва ли не догола раздели. Указатель у лифтов привел ее в архив на втором этаже. Клерк, судя по всему штатный сотрудник, защищенный федеральными законами, в конце концов соизволил заметить ее и спросил, что ей надо. Саманта самым вежливым образом объяснила, что ей нужны материалы по черным легким. Мужчина нахмурился с таким видом, точно она совершила преступление. А затем достал пустые бланки и торопливо объяснил, как надо их правильно заполнить, чтобы получить доступ к таким файлам; к тому же от заявителя требовались две подписи. Пришлось ей уйти ни с чем. Назавтра прямо с утра Саманта вновь встретилась с Бадди на автозаправочной станции в Мэдисоне. Он был в восторге от того, что видится со своим адвокатом вот уже третий день подряд, и познакомил ее с Визелем, парнем, которому принадлежала заправка. — Из самого Нью-Йорка приехала, — с гордостью добавил Бадди, словно его случай был настолько важен, что требовал приезда талантливого юриста-тяжеловеса из самого сердца страны. Они заполнили все бланки, как положено, Саманта распрощалась и снова поехала в Беркли. Вооруженные охранники, столь тщательно охранявшие вестибюль здания суда в среду, по четвергам, очевидно, отправлялись на рыбалку. Не нашлось ни одного любителя обшарить и ощупать ее со всех сторон. Детектор металлоискателя был отключен. Более сообразительным террористам было достаточно лишь дождаться четверга, чтобы, не встретив бдительных охранников, ворваться в здание суда и взорвать его. Все тот же служитель архива внимательно просмотрел ее бланки — лишь напрасно потратил время, ища причину, по которой посетительнице можно было бы отказать. И не нашел к чему придраться. Она проследовала за ним в просторное помещение, все стены которого были уставлены металлическими шкафчиками, где хранились тысячи старых дел. Он нажал на какие-то кнопки на дисплее; загудели механизмы, шкафчики начали вращаться. Затем служитель выдвинул один ящик и достал четыре большие папки. — Можете сесть за один из этих столов, — буркнул он. Саманта поблагодарила его, выгрузила бумаги из своего портфеля, устроилась поуютнее, даже туфли сбросила. Мэтги тоже расхаживала без туфель, когда Саманта в конце рабочего дня вернулась в центр. Все остальные уже разошлись по домам, и входная дверь была заперта. Они прошли в конференц-зал, где можно было поболтать, наблюдая за движением по Мейн-стрит. За все свои тридцать лет работы юристом и особенно за последние двадцать лет работы в центре Мэтти неоднократно доводилось сталкиваться лбами с парнями (это всегда были мужчины — никогда женщины) из «Каспер, Слейт». В работе этим юристам был присущ самый агрессивный стиль, иногда выходящий даже за рамки закона, и такое поведение можно было назвать неэтичным, а порой и просто преступным. Лет десять тому назад она предприняла экстремальные меры — осмелилась отправить жалобу на неэтичное поведение работников этой фирмы в ассоциацию адвокатов Виргинии. И два «кастрата» из «Каспер, Слейт» получили там выговор — ничего серьезного, а когда все закончилось, оказалось, что дело того не стоило. В отместку фирма выбрала ее своей мишенью, стремилась напакостить при каждом удобном случае и еще яростнее поливала грязью, защищая своих клиентов по делам, связанным с пневмокониозом. А в результате страдали ее клиенты, и теперь она сожалела, что бросила тогда этой фирме вызов. Она прекрасно знала доктора Фон и доктора Эйбердина, этих известных и весьма квалифицированных ученых, которых уже много лет тому назад купили угольные компании. Больницы, в которых они работали, получали от них миллионные фанты на исследования. Словом, отрицательное отношение Мэтти к этой фирме было известно, и она очень удивилась, узнав об открытии Саманты. Она прочла копию заключения доктора Фоя, отправленную патологоанатому в Беркли. Как ни странно, ни Фой, ни Эйбердин не были упомянуты на слушаниях по делу Райзера. Медицинский отчет Фоя не был представлен; вместо этого юристы из «Каспер, Слейт» использовали целую армию других врачей, и ни один из них ни словом не упомянул об открытии доктора Фоя. Но, может, им все же сообщили об этом открытии?