Серая мать

Концы оказались не острые. Совсем не острые.

Может, и не будет никакой крови.

Его ладонь легла на изогнутое колено инструмента. Можно бить им. Сильно. Очень сильно. Несколько раз, чтоб наверняка. Это ведь не убийство из-за дозы или по злости. Или под кайфом. Это другое. Это… ради других.

Он попытался представить новых людей, которые придут сюда, но в голове теснились лишь знакомые лица: Олеся, Хлопочкины, толстуха из двадцать второй, Вася и Ромка. Ленка. Толенька.

«Я хороший человек. А хорошие люди поступают правильно. Даже если это… трудно».

Семен разжал один кулак, взялся за дверную ручку. Осторожно потянул на себя. Не заперто. Он бесшумно переступил через порог, прикрыл за собой дверь и точно так же, не издав ни единого звука, прокрался вглубь квартиры.

Запущенная кухня, висящие под потолком полоски темного мяса. Никого. Он двинулся дальше по пустому коридору. В комнате, где Олеся перевязывала руку раненой соседки, тоже пусто. Изгиб коридора. Полумрак. Снова никого. И в ванной, где Олеся и Толенька разделывали убитых птицеящеров, тоже.

На пороге комнаты со следами пожара и кучами мелких вещей вдоль стен Семен остановился. На полу перед ним валялся небольшой грязный комок. Кажется, старая детская игрушка. Семен подтолкнул комок ногой, потом наступил сверху, и тот легко смялся. С отвращением Семен пинком отправил игрушку в другой конец комнаты и попал в груду хлама. Посыпалась какая-то мелочь. Испугавшись, что так глупо выдал себя, Семен метнулся к последней комнате, рванул дверь.

И там тоже никого не оказалось. Только продавленная двуспальная кровать с горой засаленного тряпья.

Вздохнув, Семен отвернулся и привалился к стене коридора. Разочарование от того, что все сорвалось, смешивалось с малодушным облегчением.

Подождать, пока Толенька вернется?

Семен понял, что не хочет оставаться в его квартире. У него ведь есть свое жилище. Точнее, Олесино, но в ближайшее время девушка точно не вернется. Останется в Колыбели, с Серой Матерью. Сможет ли Олеся когда-нибудь проснуться? Хоть немного побыть прежней?

От этих мыслей становилось тяжело, как будто внутрь грудной клетки опустили увесистую гирю. Стыд, страх, гнев – все, что когда-то бушевало внутри, ушло. Он не мог ненавидеть или презирать Олесю, как Толеньку. Да, она изменилась в худшую сторону, но не по своей воле. Семен решил, что после того, как выполнит просьбу Серой Матери, обязательно вернется навестить Олесю. Принесет ей что-нибудь из дома. Что-нибудь знакомое, красивое. Может быть, это поможет?

Пыльная тишина взорвалась стуком в дверь. Тяжесть в груди Семена расширилась вдвое, запульсировала в такт судорожному сердцебиению. Вспотевшие ладони сильнее сжали оружие, не ощущая ни фактуры поверхности, ни формы.

Притаиться здесь или выйти навстречу?

Он не двинулся с места. Он пообещал помочь Серой Матери, он знал, что должен сделать, но накатившая вдруг вялость превратила мышцы в желе.

В дверь больше не стучали. Войти внутрь тоже никто не пытался. Бешеная скачка в груди успокаивалась, слабость понемногу отступала. Почему он вообще решил, что это Толенька? Зачем ему стучать в собственную дверь? Это явно был кто-то другой.

Семен прокрался в прихожую. Протер пальцем пыльный глазок, посмотрел. В темном тамбуре ничего не было видно, но ему показалось, что в подъезде слышны шаги.

– Есть кто дома?

Знакомый голос прозвучал снаружи, приглушенный дверями тамбура и квартиры.

– Ау! Соседи!

Виктор Иванович? Семен прислушался. Через некоторое время опять зашаркали шаги и Хлопочкин принялся звать жену:

– Алла! Алла, ты где?

Тихо скрипнула дверь противоположного тамбура.

Выйти и сказать ему, что Алла Егоровна… Что? Разодрала до мяса собственное лицо и ушла в неизвестном направлении? И как объяснить, почему никто ее не остановил? Семен сомневался, что нужно вмешиваться. Он… не хотел лишних проблем. У него было свое дело, и только оно сейчас имело значение. А Хлопочкин… Может, в эту самую минуту Серая Мать уже говорит с ним.

– Алла! Аллочка!

Громкий зов был отчетливо слышен даже из другого тамбура. Может, Алла Егоровна все-таки вернулась?

Раздавшиеся вдруг вопли эхом разнеслись по подъезду. Кричал Хлопочкин: дико, визгливо, будто снова угодил к той подземной твари.

Семен выскочил из Толенькиной квартиры.

Тамбур, площадка, тамбур. Распахнутая дверь в квартиру толстой Ангелины.

Глядя на то, что было внутри, он опустил руку с фомкой. Сам не понимая как, но он все-таки узнавал. И догадывался, что видит перед собой замысел Серой Матери.

Если Она решила, что все будет именно так, разве он может мешать этому? И если ему Она тоже доверила определенную задачу, разве не следует просто выполнить ее? Стать участником Замысла вместе с другими?

Пару минут спустя Семен вышел из Ангелининого тамбура. Тишину подъезда ничто больше не нарушало. В такой тишине он обязательно услышит, если придет кто-то еще.

Приняв решение, Семен вошел в свой новый дом.

7

Олеся осталась во мраке одна.

Была ли она вообще Олесей? Возможно, да. Пока еще да.