Серая мать

Олеся взяла кальян кончиками пальцев, будто какую-то склизкую гадину, и вынесла на лоджию. Возможно, стоило запихнуть его в дальний угол, где громоздились пустые коробки, но вместо этого Олеся резко толкнула в сторону раздвижную раму. Перехватив поудобнее осточертевший кальян, она размахнулась и вышвырнула его на улицу с высоты пятого этажа. Кальян описал дугу над узеньким дворовым тротуаром и разбитым автомобильным проездом, а затем с шорохом исчез в ветвях ближайшего дерева. В темноте внизу жалобно лязгнул металл.

Олеся отступила от окна и прижалась к холодной стене лоджии.

«А если бы там кто-то шел?»

Но в этот раз назвать себя дурой язык не повернулся. Если бы она могла, то повторила бы этот бросок еще раз. И наплевать, что чертова железяка стоила как несколько ее стипендий!

При мысли о том, что Вася может вернуться за кальяном, Олесю обожгла тревога, но она яростно вытеснила ее. Пусть приходит! Порог ее квартиры он больше не переступит, и точка. Это решение она приняла, когда наводила порядок в комнате после посиделок «ребят».

Отмывая грязную посуду, выбрасывая пепельницы вместе с содержимым, выгребая из-под дивана мусор, крошки, пепел и даже – мерзость! – незнакомую упаковку от презервативов, Олеся чувствовала, что с прошлым покончено навсегда. Одиночество не так уж пугало. Общество чужих, ни во что тебя не ставящих людей – вот что на самом деле страшно.

По окончании уборки она выбросила два полных пакета в мусоропровод, а потом тщательно вымылась сама. Одежду, которая была на ней, и покрывало с дивана запихнула в стиральную машинку и запустила самый долгий режим стирки, с паром. Конечно, тонкому джемперу это не пойдет на пользу, но… Наплевать. Или так – или выкинуть.

Закрыв окно, Олеся осталась на лоджии. Пока она смотрела во двор, правая рука привычно потянулась к запястью левой – к часам, подаренным дедушкой на окончание первого курса в медицинском. Тогда ей и в страшном сне не могло присниться, что через полгода дедушки не станет. Он был рядом всегда, с раннего детства, и… Не мог просто исчезнуть? Оказывается, мог.

Указательный палец скользнул по стеклу над циферблатом, затем обвел золотистый ободок, на котором шершаво теснились крохотные стекляшечные «бриллианты». Этот ободок, раз за разом прослеживаемый чуткой подушечкой пальца, словно возводил вокруг Олеси защитную границу. Мокрые волосы холодили спину, но холод больше не проникал вглубь, не сковывал внутренности, стал обычной осенней прохладой, просачивающейся на лоджию. Дом снова становился домом.

Снаружи тепло желтели окна соседних домов. Если присмотреться как следует, в бархатистой темноте над ними можно было различить пару-тройку звезд. Внизу справа шумели, сверкая фарами, проезжающие автомобили. Это была не самая оживленная улица, но и не какие-нибудь задворки. Как раз то, что нужно, чтобы ощущать жизнь города, не погружаясь при этом в утомительную суету центра.

А ведь жизнь действительно продолжалась. Вот вдоль соседнего дома прошла парочка. Вот внизу проехало такси (кажется, в ее двор). Вот кто-то вышел погулять с собакой…

При мысли о том, что о случившемся с ней сегодня никто не знает (кроме тех двух любопытных клуш с колясками и стремной старухи), Олеся выдохнула с облегчением. Слава богу, что она так и не отважилась рассказать родителям про наркотики! И что Вася вел себя при родителях прилично. Теперь всё это уже неважно. Теперь всё позади.

Спокойный ход мыслей прервал звонок в дверь.

В груди словно лопнул воздушный шарик.

Вася. Больше некому.

Палец, гладивший циферблат часов, застыл в напряжении.

Заперла ли она дверь, когда вынесла мусор? Олеся никак не могла вспомнить. Может, сделать вид, что ее нет дома? Что она в душе. Или спит. Или умерла. Что угодно, лишь бы не открывать!

С трудом заставив себя пошевелиться, она все-таки двинулась в прихожую.

Это точно был Вася. Вот только зачем он вернулся? Пришел мириться? Или… От дикой мысли о мести Олесю передернуло. Зачем ему это? Это всего лишь ссора бывших влюбленных, а не какие-то бандитские разборки! Скорее всего, он явился забрать кальян. Просто вспомнил про свой чертов кальян, вот и все! В конце концов, дверь можно вообще не открывать. Она у себя дома. Она имеет право не открывать дверь, если не хочет.

И все же по пути из освещенной спальни в полумрак прихожей Олеся пыталась мысленно сформулировать ответ на вопрос о кальяне. А когда, затаив дыхание, посмотрела в глазок, увидела вовсе не Васю.

На площадке между ее дверью и лифтом стоял незнакомый брюнет. В свете двух ламп, таких же ярких, как и на первом этаже, Олеся хорошо рассмотрела его. На вид не старше тридцати, ростом он был почти с Васю, только немного плотнее, а вместо Васиной пижонской кожанки носил спортивную куртку. Плечи незнакомца оттягивал большой рюкзак, лицо со сдвинутыми бровями выглядело угрюмо.

– Кто там? – настороженно спросила Олеся через дверь.

Молодой человек, до этого глядевший в пол, встрепенулся.

– Я к Васе. Семен.

«Какой еще Семен?»