Серая мышь на тропе войны

Я покачала головой, с невольной завистью глядя на него. У такого маленького — уже свой мобильный! И разбирается он в этих всех городских штучках лучше меня. Как же так? Надо и мне учиться. Все-таки в Питер жить приехала, деревня теперь далеко, надо привыкать.

Пацан быстро тыкал в экран пальцем с обгрызенным ногтем, потом удовлетворенно кивнул:

— Во, сейчас подъедет, прямо к остановке.

— Спасибо тебе, мальчик, — у меня чуть слезы из глаз не брызнули от избытка чувств. — Скажи своим родителям, что они вырастили хорошего сына!

— Да ладно, — смутился он. — Мамка меня прибьет за деньги, что с мобильника спишут… Ну ничего, совру что-нибудь.

Я быстро полезла в карман:

— Не надо врать! Врать плохо. Возьми вот.

Протянула ему сто рублей. Мальчик сразу отошел на шаг:

— Не. Я помочь хотел, а там…

— Возьми, чадо, — тихонько улыбнулась я. — Мой тятя хотел бы иметь такого сына, как ты.

Похоже, эта фраза заставила пацана задуматься. Он наморщил лоб, потом взял деньги и рванул на все еще стоявшую маршрутку, крича на ходу:

— Спасибо! Я мороженого куплю!

Такси и правда подъехало быстро. Не успела маршрутка отойти от остановки, как желтая машина тормознула перед переходом и посигналила. Я махнула ей рукой. Эх, надо же теперь поднять это неподвижное тело! Ну ладно, не может быть мужик тяжелее копны сена. А я ведь кидала прошлым летом с луга на телегу. Как тятя говорил, надо найти точку опоры…

Просунув руки под мышки мужчине, я рывком подняла его на ноги. Привалившись ко мне на плечо, он забормотал что-то, начал отмахиваться. Пришлось шлепнуть его легонько по лбу:

— А ну теперь! Молчите уж!

И поволокла его к такси. Едва дверь открыла, пытаясь удержаться в равновесии. Нет, все-таки мужик тяжелее копны сена… Но все же посадила на сиденье, села рядом. Пожилой чернявый мужчина с быстрым взглядом спросил:

— Куда едем?

— Сейчас, минуту, — я снова раскрыла паспорт, прочитала адрес и тут же озаботилась: — А сколько тарифа-то?

— Тарифа, — пробурчал водитель. — Сколько будет, столько и заплатишь.

— Мне наказывали спрашивать тарифу, — твердо ответила я. — Говори сразу, а то, может, слишком дорого, а у меня денег нет.

Мой мужчина ожил, начал дергаться, будто чертиков поймал, и орать:

— Тариф отличный, заказчики найдутся, я вам не благотворительный фонд!

— Молчите вы, ради Бога всемогущего! — с раздражением толкнула его вглубь сидения. Дядька за рулем уставился на меня в зеркальце, а потом тронул машину:

— Эх, дочка, хуже нет пьющего отца… Ладно, не парься, довезу за сколько есть.

— У него пять тысяч в кошельке, — сказала я честно, но дядька покачал головой:

— Откуда ты такая простодушная взялась-то? А ну как сдеру с тебя пять тыщ, а тут дороги на триста рублей, не больше!

Я опустила голову. Прав он, так и таксист наш ачинский говорил, да я снова забыла. Но как можно жить в таком мире? Все время врать, оглядываться, думать, как бы кого обмануть и не быть обманутым в свою очередь… Говорил тятя: мир жестокий, злой, не надо в него выходить, лучше сидеть в тайге и радоваться каждому новому дню без цивилизации!

— Ладно, пташка, не вешай нос! Сейчас довезу тебя и батю, ты его головой под холодный душ, чтобы неповадно было в следующий раз так бухать!

— Спасибо, дядя, — улыбнулась я, словно это был свояк из деревни.

Доехали мы действительно быстро. Остановилось такси во дворе, проехав под арку. Счетчик показал чуть больше трехсот рублей, я с легкой душой отсчитала водителю деньги из кошелька Вадима Петровича и, открыв дверь, вытянула неудачливого алкоголика из машины.

— Эй, пташка! Квартира двенадцать в первом подъезде! — окликнул меня таксист и с улыбкой уехал.

А и правда. Вот же, написано даже на табличке у подъезда: с первой по сорок вторую квартиры. То ли я начинаю потихоньку ориентироваться в городской жизни, то ли все в городе устроено логично… Ладно, надо бы уже этого Вадима Петровича сдать жене или маме, чтобы приводили в чувство, а мне пора на собеседование. Ух и тяжелый же он! Словно теленка на плече волоку. Вот достанется ему и поделом. Может, пить перестанет…

Высвободив руку, потянула за ручку двери, и та поддалась, хотя и с трудом. Темный подъезд вонял, как навозная куча. Да, это не теткин дом, не тот размах… Я поудобнее устроила мужчину на своем плече и со вздохом потащила тяжелое тело вверх по ступенькам, нащупывая каждую ногой. Чуть не запела даже, как на покосе

— ой, коси, коса, ой, тряси, роса… Так сподручнее было кидать сено в скирды. Но сдержалась — пес знает, какие люди тут живут, может, спит кто, разбужу еще. Голос-то у меня мамкин, зычный, звучный. Уж так дотащу, допыхчу.

Квартира двенадцать оказалась на третьем этаже. Прислонив Вадима Петровича к стене в уголок, я нажала на кнопочку звонка. Резкое дребезжание могло бы все наше анциферовское кладбище из могил поднять, но никто не отозвался с той стороны двери.

— Что же мне с вами делать, Вадим Петрович? — озадаченно обратилась я к все еще бессознательному мужику. Не оставлять же его здесь, под дверью? Тогда уж лучше было на остановке бросить. Нет, так не годится. Стой, Васюта, а про ключи забыла?