Сербия о себе. Сборник

III. Третьим компонентом, важным для понимания отношений власти и оппозиции в Сербии, является тот факт, что коммунистический порядок там преобразился благодаря обращению к сербскому национальному вопросу, который до прихода к власти Милошевича традиционно был прерогативой оппозиционных движений. Дело в том, что в 1970–1980-е гг., за исключением немногочисленных либерально и гражданственно настроенных кругов, отпор существующему режиму в основном строился на национальной аргументации, на идее, что власть намеренно поработила собственную нацию и угрожает ее существованию, но еще большая национальная угроза (что важнее для рассматриваемой темы) исходит от других югославских народов. Таким образом, новое сербское руководство, провозгласив защиту сербства своей первейшей задачей, практически выхватило эту программу из рук оппозиции, лишив ее идеологической идентичности. От этого удара оппозиция не может оправиться до сих пор.

IV. Для понимания отношений власти и оппозиции важно также и то, что усиливавшийся тоталитаризм в Сербии после 1987 г. подавлял всякие ростки плюрализма, возникали ли они в других республиках или в самой Сербии. Газета «Политика» изобилует примерами жесткости, с которой сербская правящая партия пресекала любую форму альтернативной организации, включая движение за мир, антиядерное или даже феминистское.

Становление оппозиции

Под давлением оппозиции, событий в Восточной Европы и уже сложившейся многопартийной системы в других республиках власть в Сербии была вынуждена принять насущные законы, легализовать партии и назначить первые многопартийные выборы на декабрь 1990 г. Многое свидетельствует в пользу того, что это был скорее тактический ход в момент, когда власть Социалистической партии Сербии полностью контролировала государство и общество, чем действительное принятие веяний парламентской демократии. Власть не обеспечила институциональных основ политического плюрализма, это видно из серьезных недостатков закона о политических партиях, закона о выборах, о печатных изданиях, а также из того, что правящая партия унаследовала все имущество СК и Социалистического союза, уклонилась от принятия закона о финансировании политической деятельности и свела на нет равноправие ведущих СМИ. Поэтому, рассматривая действия оппозиции в Сербии, надо иметь в виду, что установившаяся политическая система по основным характеристикам соответствовала не системе парламентской демократии, а некоей переходной, гибридной форме.

При такой системе власти оппозиция была вынуждена прибегнуть ко внепарламентским средствам политической борьбы. Между тем уже первые демонстрации, на которых оппозиция требовала принятия закона о партиях и назначения даты выборов, показали, что власть, полученная с кровью, и передана не может быть без крови. Демонстрации закончились столкновением мирной группы демонстрантов во главе с Драголюбом Мичуновичем и Бориславом Пекичем, пикетировавшей здание белградского телевидения, с отрядом полиции. Свою жестокость власть проявила 9 марта 1991 г., когда во время массовых оппозиционных демонстраций произошли кровавые стычки и на белградские улицы вышли танки. Не менее жестокими были арест и избиение Вука Драшковича в ночь на 1 июля 1993 г. и его полуторамесячное заключение под стражу.

Вытеснение оппозиции в сторону внепарламентской деятельности и физические расправы полиции и армии с оппозиционно настроенными гражданами свидетельствуют о нежелании власти иметь каких-либо политических соперников. В то же время своей нетерпимостью и жестокостью власть радикализировала оппозицию, способную подстрекать массовые собрания запуганных граждан своими резкими требованиями. Со своей стороны, власть использовала подобное поведение оппозиционеров для пропаганды, показывая на телевизионных экранах оппозиционное движение как разрушительное и антинародное, называя его «силами хаоса и безумия».

Высокомерное и вызывающее поведение сербской власти отличалось от предвыборного поведения властей других восточноевропейских стран. Политические аналитики считали это тогда выражением политической слабости Слободана Милошевича, но, как показало время, это было выражением силы и дерзости. Они проистекали из природы правящей политической системы и режима Милошевича, однако коренились они в истории, являясь частью традиции политической культуры и политического поведения власти в Сербии.