Сербия о себе. Сборник

В тот же день, когда старая марка ушла в прошлое, 20 ноября 1923 г. по странному совпадению скончался президент Рейхсбанка Рудольф Хавенштайн. На его место был назначен Яльмар Шахт, который быстро приобрел репутацию творца чуда, сотворенного рентенмаркой. Шахт слыл экономическим чудотворцем очень долго. Согласно популярному мифу, он был финансовым гением, спланировавшим экономическое обновление Германии в правление Адольфа Гитлера, создавшим финансовую базу для нового вооружения страны и вершившим немецкую экономическую политику в первые, успешные для Германии, годы Второй мировой войны. Мало кто получил столь коварную награду за свою финансовую репутацию: благодаря ей о Шахте пошла молва как о жизненно важном орудии злодейств Гитлера, в результате чего он оказался на скамье подсудимых на Нюрнбергском процессе. Таким образом, в который раз магия денег оказалась роковой для того, кто пытался повелевать ими.

Феномен и репутация Шахта, как, впрочем, и многие другие экономические феномены, стали воистину плодом случайности, того обстоятельства, что он оказался в нужное время в нужном месте. Если бы давление на немецкий центральный банк насчет денежной эмиссии без погашения продолжилось и после 1923 г.[222] , никто не мог бы поручиться за спасение ни новой марки, ни авторитета Шахта. Но население, пережившее все ужасы гиперинфляции, неожиданно поверило в новые деньги и готово было принять любой миф, который подкрепил бы эту веру, так что стабилизация стала возможной и осуществимой.

Двадцать один год и несколько месяцев спустя группа американских экономистов прибыла в Германию для анализа негативного воздействия войны на ее экономику; помимо прочего, они встречались с экс-президентом Рейхсбанка Шахтом, отбывавшим заключение под Франкфуртом, в специальном изоляторе для высокопоставленных руководителей Третьего рейха[223] . Шахт утверждал, что в годы фашизма не имел практически никакого влияния на события. По его словам, ему не удавалось убедить Гитлера, что немецкий бюджет необходимо уравновесить, что следует ограничить банковские кредиты и в целом строго придерживаться неизменного, вечного закона ортодоксального ведения денежной политики. Американские специалисты вернулись домой с убеждением, что Шахт не лгал, что он действительно человек ограниченного и устаревшего склада ума, который, судя по всему, и вправду не мог оказать ощутимого влияния на гораздо более прагматичную национал-социалистскую экономическую политику немецкого Рейха. Позднее и суд пришел к аналогичному заключению и оправдал Шахта.

* * *

Если читателю предыдущих строк показалось, что он случайно заглянул в эпилог какой-то другой истории, он прав лишь отчасти. Действительно, вышеизложенное является фрагментами книги Д.К. Гэлбрайта «Деньги: откуда они приходят и куда они уходят»[224] , относящимися к концу немецкой гиперинфляции. Между тем сходство с завершением югославской гиперинфляции столь разительно, что мы не могли их не процитировать. Вообще говоря, у всех гиперинфляций в экономической истории начало было схожим, протекали они специфично, а заканчивались одинаково.

Югославская гиперинфляция неожиданно прекратилась 24 января 1994 г. с применением старого, отработанного средства. Была произведена замена денег: в обращение пущен новый динар, который приравнивался к 12 млн. старых[225] . Курс новой валюты относительно немецкой марки устанавливался 1:1, новый динар объявлялся конвертируемым, гражданам предоставлялась возможность свободной купли-продажи валюты в банках. Между тем эта конвертируемость была односторонней и по сути фиктивной. На тот момент государство располагало валютными резервами на сумму в 300 млн. немецких марок, но это мало кому что-то говорило. Населению разрешалось продавать валюту государству без каких-либо ограничений, а вот покупка лимитировалась административным ограничением: в день можно было купить не более 100 марок. Разумеется, поначалу никто и не стремился покупать валюту, так как новых динаров катастрофически не хватало, тем более что процесс внедрения новых денег только начался. В банках выстраивались длинные очереди жаждущих продать свои валютные запасы, чтобы приобрести деньги на насущные нужды. Валютный резерв страны постепенно рос[226] . Совершалось новое экономическое чудо.