Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества

Я мог бы еще часами перечислять трагические примеры из этой войны и даже из этого района. Но хочу вам сказать, что наш сербский народ выстоял и в прошлом, и сейчас благодаря этим храбрым людям, которые в это страшное время столкнулись со злом и которые могли и умели больше остальных.

Наш народ остался жить здесь и во всей Республике Сербской в первую очередь благодаря не только собственным силам и упорству, и собственным жертвам, но и благодаря великой, безграничной помощи нашей матери Сербии и Черногории. Несмотря на все разногласия, несмотря на все, что происходило и еще будет происходить, эта помощь неизмерима.

Рядом со мной гибли многие храбрые офицеры и солдаты нашего народа и с одной, и с другой стороны реки Дрины; и в этих первых операциях за Церску, и у Сребреницы, а позже опять у Сребреницы, Жепы и Горажде в нашей борьбе участвовали сотрудники нашего МВД, сотрудники Ужичского корпуса, члены и добровольцы разных партий, всегда следуя примеру героев нашей истории, отдавших жизнь за свой народ, независимо от того, к какой партии принадлежали и какими были их идеологические взгляды.

Неизвестно, какой была бы судьба Подринья, если бы тогдашний народный посланник из Сребреницы, Горан Зекич, не был убит… Пришлось бы сербскому народу так ужасно страдать там?

Я не забуду, что в Скелане храбро погиб Бобан Лазаревич, священник нашей Православной церкви. Так же храбро, как и наш священник в Трново, Неделько Попович.

И да простят меня живые, что я поминаю только мертвых! Живым можно отдать долг, а мертвым ни я, никто уже не отдаст…

Заметное место в трагедии нашего народа заняла и трагическая судьба сербского народа в Горажде, а особенно судьба сербского монастыря Донья-Сопотница, где в старину была напечатана первая в Боснии и Герцеговине книга. Тот сожженный монастырь, как и многие другие; те сербские кладбища, как в селе Ябука и многих других — вдохновили меня 27 апреля 1994 г. в состоянии глубокого личного разочарования и отчаяния стать перед колонной из 200–250 машин, перед генералами и офицерами СООНО. Во главе их колонны был генерал Субиру, один из командиров сил быстрого реагирования (его знал генерал Милошевич), и я надеюсь, мы еще встретимся… Только тогда это не будет исход, как в Горажде.

Было это в три часа ночи. А раньше, 23 или 24 апреля, председатель общины Горажде Гигович попросил меня пойти с ним с объекта Pope, который удален от центра Горажде на 250 300 м, и я вместе с генералом Томичем и двумя моими охранниками оказался самым далеко зашедшим в направлении Горажде бойцом Республики Сербской. Ушел я тогда, зная, что это будет судьбоносно для нашего народа в Горажде, и что мы не сможем отплатить за наши жертвы.

27 апреля я вернулся, прилетев ночью вертолетом, с риском для жизни, как и множество раз, поехал в монастырь Сопотницу и там нашел одного сербского бойца, переодетого в гражданскую одежду… Всего в 20–30 м были мусульмане. Когда они услышали, что я появился, даже не стреляли, просто сбежали.

Тот сербский боец, человек моего возраста, показал мне монастырь и сербское кладбище. Подвел меня к могиле одного сербского мальчика, которого мусульмане убили в 1992 г., а родители похоронили… Теперь его останки были выброшены из могилы и разбросаны по кладбищу… И другие могилы были разворочены, а кости разбросаны…

Сотрудники СООНО удивились, увидев меня, и спросили, что я тут делаю. Я рассказал им историю того монастыря, трагедию сербского народа и трагедию тех разбросанных детских костей. И тогда я спросил того генерала, Сержио де Мелло[98] его звали:

— А что вы, господин, делаете здесь?

Они мне объясняют, что находятся в своей трехкилометровой зоне ответственности.

— Если хотите войти в Горажде, то должны перенести ваш пункт хотя бы на 10 м в сторону Горажде, — отвечаю.

Тот генерал де Мелло — бразилец, работал по гражданским делам в СООНО, действовал умно, отвечает мне, что это невозможно:

— Это входит в ту трехкилометровую зону. Как я это объясню?

— Не знаю, как уж ты будешь считать. Если не знаешь, давай налево или направо через улицу, или вперед-назад, но здесь, где я стою, тут будет наш пункт. К этому меня обязывают кости этого ребенка. И разбросанные сербские кости, которые не сербы разбросали…

Наш пункт был установлен там. И сейчас там находится.

Когда я провожал генерала Роуза, зимой на Яхорине, встал тот Серджо де Мелло и сказал:

— Господин генерал, могу вам сказать, что я весь мир объездил, но не встречал подобного человека. Раньше ни перед кем не мог склонить голову, а перед Вами склоняю, пока жив, потому что Вы мне сказали: «Господин, я тут защищаю не только живых, но и это», показывая на кости того ребенка и разбросанные кости ваших отцов и матерей, там похороненных». Он об этом говорил и в Совете Безопасности. Но то, что они там глухие, меня не трогает. Вот что здесь глухие — это меня беспокоит…