Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества

Возвращаемся к Ратко, а он всё ещё ведёт переговоры с мэром, договаривается о выводе наших сил. Чтобы побольше его напугать, Ратко говорит:

— Гляди, это полковник Лисица, командир танковой бригады, в ее составе — 105 танков… А это подполковник Маркович, командир механизированной бригады, если потребуется — они дают полный ход!

Тот аж замер от страха. Не дай Бог, чтобы он узнал, что у нас всего-то 7–8 танков и транспортёров! И это всё старая техника. К великому ужасу усташей, тут невесть откуда в небе появились два самолёта! Ратко это тут же использовал: сел в джип и сделал вид, что по радиосвязи вызывает лётчиков. А они летят на высоте около трёх километров. Даже не видно, чьи они. Он возвращается и говорит, что в случае, если хоть с одним-единственным солдатом или офицером, или с кем-то ещё что-либо случится при выходе из казармы — попытаются их остановить или как-то будут препятствовать выводу техники и живой силы, — он использует авиацию.

Вот так мастерски Синь был разблокирован. Думаю, ни пылинки не оставили. Это было в стиле Ратко: никого не трогаем, ничего не ломаем, но то, что наше, что принадлежит ЮНА, должно быть ей возвращено. Всё до последнего винтика, до штепселя и розетки. Всё это отправлялось в Книн, а затем по указанию тогдашнего генштаба распределялось по другим полкам ЮНА на территории БиГ.

Таким образом, мы успели из Синя вывести 600–700 солдат, остававшихся в подразделениях, и вывезти огромный склад боеприпасов, оборудования, медикаментов, средств связи и т. д. Один инженерный полк тогдашней ЮНА со всем снаряжением, личным составом и техникой оценивался в 15–20 миллионов долларов. А аналогичный полк военно-морского округа возможно, стоил и все 100 миллионов, не говоря уже о топливе, боеприпасах и т. п.

Затем наступает кратковременное затишье, но терпеть больше зверства усташей в заблокированном селе Трбовне было невозможно! Там находился крупный военный подземный склад боеприпасов и снаряжение для торпедных катеров, подводных лодок, ракетных катеров. Село Трбовне — южнее Дрниша и было в блокаде где-то два с половиной месяца. Ратко Младич это терпел до тех пор, пока мы могли доставлять туда продукты и воду благодаря успешным переговорам с представителями ЕС, контактировавшими с усташами. А когда нам целую неделю не давали этого сделать, мы были вынуждены провести операцию по разблокированию наших солдат, офицеров и ресурсов. Мало того, что у них не было продовольствия и воды, так их ещё ежедневно обстреливали.

«Задар — это долгая история»

Ратко опять проделал это с блеском! Ни один-единственный серб — ни солдат, ни офицер, ни штатский — не вышел бы из Задара, не будь Ратко Младича с его командой!

Там был дислоцирован очень сильный гарнизон, призванный, по оценке и замыслу командования ЮНА, удерживать так называемую Далматинскую плиту — от Велебита до Шибеника, и тыл, который мог быть использован для защиты от агрессии или десанта со атороны сил НАТО. Для этого и существовал Задарский гарнизон. Это было частью концепции обороны ЮНА, по сути, СФРЮ. Здесь находилось артиллерийское училище, кафедра артиллерии Военной академии, Лётная военная академия, Военная академия ПВО. Задар был самым военизированным городом в бывшей СФРЮ. Тут располагалось шесть или семь казарм, не говоря уже о складах оружия, боеприпасов и других объектах в окрестностях города.

По переписи населения 1981 г. здесь проживало свыше 30 % сербов. Считалось, что это были самые богатые сербы в бывшей Югославии. А задарские хорваты были известны своими националистическими брожениями. Особую известность Задар приобрёл благодаря «маспоку»[50] на своём философском факультете. И что же происходит? Задар оказывается в блокаде. В это время начальником генштаба ЮНА был генерал Перишич, и именно он возглавлял колонну, покидавшую Задар, но безопасность-то головной части колонны и всей колонны вообще обеспечивал Ратко Младич!

Когда все переговоры между ЕС и ЮНА о выводе гарнизона из Задара, которые вел покойный генерал Вукович, окончательно провалились, сюда приезжали еще какие-то генералы из Пятого военного округа, но никто ничего не смог сделать. Усташи были непоколебимы…»

Рассказывая эту военную историю, Печко вспоминает интересные подробности тех дней:

«Мы, трое офицеров, были среди последних, сумевших войти и выйти из Задара, и было это 3 августа 1991 г. Мы наткнулись на оцепление хорватского МВД на выходе к Земунику, но нам всё-таки удалось от них ускользнуть.