Сердца не покоряют силой

Забравшись с коленками на кровать, она отважилась почти невесомо прикоснуться к этой руке, с интересом отмечая теплоту кожи и то, как под её движениями топорщатся светлые, выцветшие на солнце, волоски. С интересом она провела пальцами по локтевому сгибу, где волоски были почти невидимы, а кожа казалась наощупь совсем гладкой, и только тут заметила, что объект её исследований не только не спит, но и разглядывает её в упор с ответным любопытством.

Оказавшись застигнутой на месте преступления, Рэми в ужасе замерла, просчитывая варианты тактического отступления.

Разгадав её затруднения, Эртан издал лёгкий смешок, закрыл глаза и поощрил:

– Ты продолжай-продолжай, сделаем вид, что я сплю, – после чего выразительно подставил шею и заманивающе анонсировал: – Вот тут должно понравиться!

Рэми не поняла, кому из них должно понравиться, но после столь феерического разоблачения отступать было глупо, и она послушно протянула пальцы к его шее, убеждаясь, что та, в самом деле, настолько нежная и мягкая, насколько она никак не ожидала обнаружить у мужчины. Водить пальцами по его шее оказалось в высшей степени приятно, и Рэми не стала отказывать себе в этом удовольствии. Правда, довольно скоро она ожидаемо наткнулась на место, где отчётливо прощупывался его пульс, и окончательно смешалась. Сердце его билось так часто и сильно, что ей почему-то стало страшно, и она отдёрнула руку и отпрянула сама.

– Умеешь разочаровывать, да, Рэми? – приоткрыл один глаз недовольный таким повтором дел Эртан.

– П-прости, – окончательно смутилась та, отчаянно краснея.

Он открыл и второй глаз, призадумался, сощурился и вредным тоном отпарировал:

– Прощу, но только если ты позволишь мне сделать с тобой то, что только что делала со мной. Так будет честно, правда?

Рэми сдавленно пискнула, но признала его правоту и согласилась. Он завозился, приподнимаясь, и она тут же зажмурилась, спряталась под одеяло и неуверенным жестом вытащила наружу руку.

Та дрожала так, словно Эртан её не трогать, а резать собрался.

Хмыкнув, он оставил подобную нервозность без комментариев и мягко провёл пальцами по её предплечью успокаивающим жестом. Она, действительно, убедилась, что это совсем не страшно, перестала дрожать и даже слегка расслабилась. Но когда его пальцы скользнули на тыльную сторону локтя, она чуть не вскрикнула от удивления – богатые ощущения оказались слишком насыщенными. Что уж говорить о том, когда он добрался до шеи! Бедняжке-Рэми показалось, что её сердечко сейчас прорвёт рёбра и выскочит наружу. Почти невесомо поцеловав её в ложбинку под ушком, Эртан задул свечу, шепнул: «Спокойной ночи, драгоценная!» – и благополучно отбыл на свою сторону кровати, где провозился недолго и задышал размеренно и сонно.

Рэми же, у которой сердце продолжало бешено колотиться где-то в месте его поцелуя, была слишком потрясена, чтобы спать.

Нет, её опытные в семейных делах сёстры, конечно, рассказывали ей, как приятны могут быть игры подобного рода, да и литература определённого свойства тоже пестрила интересными подробностями. Но Рэми то ли думала, что все просто преувеличивают, то ли не сознавала потенциала собственной чувствительности – в общем, при отсутствии опыта такого плана эта почти невинная ласка произвела на неё самое глубокое впечатление.

Сон к ней так и не шёл: воображение снова и снова транслировало эту короткую сценку и услужливо подбрасывало крайне соблазнительные варианты её продолжения. Она проворочалась так часа два, пока вдруг со стороны Эртана не раздалось:

– Рэми, будь так любезна, напомни мне, почему я не могу прямо сейчас затребовать осуществление своих супружеских прав?

Он все эти два часа честно пытался заснуть, и иногда у него даже почти получалось, но ворочавшаяся чуть ли ни поминутно Рэми, совершенно точно, не способствовала здоровому крепкому отдыху.

Услыхав столь провокационный вопрос, который крайне неудачно – или удачно, как посмотреть, – наложился на характер её размышлений, Рэми отпрянула к самому краешку кровати и вцепилась в одеяло покрепче.

Эртан тяжело вздохнул и раздражённо разъяснил:

– Я, кажется, спросил, почему нет, а не изъявил намерение перевести это «нет» в «да».

Она почувствовала некоторое облегчение от этих разъяснений, захлопала ресницами и возмущённо ответила:

– Но мы же не любим друг друга!

Эртан издал ещё один тяжелый вздох, а после молчал так долго, что Рэми даже подумала, что он уже уснул, и отодвинулась от краешка на более удобные позиции. Когда она уже совсем уверилась, что он спит, он неожиданно уточнил:

– А что именно ты понимаешь под любовью, Рэми?

Это, видимо, была ещё одна прекрасная марианская традиция: в третьем часу ночи поднимать глобальные и философские вопросы.

Честно задумавшись, Рэми принялась перечислять:

– Ну, это когда двое жить друг без друга не могут. Когда весь мир заключён в том, кого любишь. Когда думаешь друг о друге постоянно, и никакие преграды не остановят. Когда живёшь одной жизнью, сливаешься всецело.

Она, как можно догадаться, черпала свои представления о любви из книг и стихов.