Сердца трех

- Этот план безнадежен, - сказал Френсис. - Ну зачем всем нам рисковать головой, пускаясь на эту безумную авантюру, которая заранее обречена в провал? - Говоря это, он поднялся со своего места подле Леонсии и, подойдя к балюстраде, стал так, чтобы очутиться между Торресом и остальными; улучив минуту, он бросил предостерегающий взгляд Энрико и его сыновьям. - Что же до Генри, то похоже, что его песенка спета…

- Иными словами, вы не доверяете мне? - рассердился Торрес.

- Помилуйте, что вы! - запротестовал Френсис.

Но Торрес, не обращая на него внимания, продолжал:

- Значит, по-вашему, я не должен участвовать в семейном совете Солано, моих старейших и наиболее уважаемых друзей? И этот запрет накладываете вы - человек, с которым я едва знаком?

Старый Энрико, заметив, как вспыхнуло гневом лицо Леонсии, поспешил предостеречь ее взглядом и, любезным жестом прервав тираду Торреса, сказал:

- У Солано не может быть такого семейного совета, на который вы не были бы допущены, сеньор Торрес. Ведь вы действительно давний друг нашей семьи. Ваш покойный отец и я были товарищами и дружили, как братья. Но все это - уж вы простите старику, если он откровенно выскажет вам свое мнение, - не мешает сеньору Моргану быть правым, когда он говорит о безнадежности вашего плана. Штурмовать тюрьму - чистейшее безумие. Поглядите на толщину ее стен. Они могут выдержать многонедельную осаду. Впрочем, должен признаться, ваша мысль вначале очень подкупила меня. Когда я был еще совсем молодым человеком и сражался с индейцами в Кордильерах, у нас был такой случай. Сядемте поудобнее, и я расскажу вам эту историю…

Но Торрес, которому предстояло немало дел, отклонил приглашение, дружески пожал всем руки, в нескольких словах извинился перед Френсисом и, сев на свою лошадь, седло и уздечка которой были отделаны серебром, поскакал в Сан-Антонио. Одним из таких важных дел была телеграфная переписка, которую он поддерживал с конторой Томаса Ригана на Уолл-стрите. Он имел тайный доступ на радиостанцию панамского правительства в Сан-Антонио и мог передавать депеши на телеграф в Вера-Крус. Союз с Риганом был не только выгоден ему, но и совпадал с его собственными планами в отношении Леонсии и Морганов.

- Что вы имеете против сеньора Торреса и почему вы отклонили его план и так рассердили его? - спросила Леонсия Френсиса.

- Ничего, - отвечал тот, - просто мы не нуждаемся в нем, и он не внушает мне особой приязни. Он дурак и потому способен погубить любой план. Вспомните, как он сел в калошу, давая показания по моему делу на суде. А может быть, ему и вообще доверять нельзя? Не знаю. Как бы то ни было, зачем доверять ему, раз он нам не нужен? Ну, а план его правильный. Мы так и поступим: отправимся прямо в тюрьму и выкрадем оттуда Генри, если все вы согласны. И нам вовсе не надо поручать это висельникам, по которым плачет веревка, и всяким оборванцам с побережья. Нас шестеро мужчин. Если мы своими силами не сумеем справиться с этим делом, значит, надо на нем ставить крест.

- Но у тюрьмы всегда околачивается с десяток часовых, - возразил брат Леонсии, восемнадцатилетний Рикардо.

Леонсия, снова было оживившаяся, с укоризной посмотрела на него; но Френсис поддержал юношу.

- Правильно сказано! - согласился он. - Мы устраним часовых.

- А стены толщиной в пять футов? - напомнил Мартинес Солано, один из близнецов.

- Мы пройдем сквозь них, - ответил Френсис.

- Но как? - воскликнула Леонсия.

- Вот к этому-то я сейчас и подходку. Скажите, сеньор Солано, у вас много верховых лошадей? Отлично! А вы, Алесандро, случайно не могли бы достать несколько шашек динамита где-нибудь на плантации? Отлично! Великолепно! Ну, а вы, Леонсия, как хозяйка асьенды, должны, конечно, знать, есть ли у вас в кладовой достаточный запас виски «Три звездочки»?

- Ага, заговор начинает созревать, - рассмеялся он, получив от Леонсии утвердительный ответ. - Теперь у нас есть все атрибуты для приключенческого романа в духе Райдера Хаггарда или Рекса Бича. Так слушайте… А впрочем, подождите. Я сначала хочу поговорить с вами, Леонсия, о некоторых частностях этого представления…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Было далеко за полдень; Генри стоял у зарешеченного окна своей камеры, смотрел на улицу и ждал, когда же, наконец, с лагуны Чирикви подует ветерок и хоть немного охладит раскаленный воздух. Улица была пыльная и грязная, - грязная потому, что со времени основания города, немало столетий назад, никто, кроме бродячих псов и отвратительных сарычей, которые даже и сейчас парили в небе и прыгали по отбросам, не очищал ее. Низкие, выбеленные известкой дома из камня или обожженной глины превращали эту улицу в настоящее пекло.