Сердца трех

Пока содержимое фургона переносили в тюрьму, старик снял с лошади всю сбрую, кроме уздечки, и положил ее в фургон.

Но Педро Зурита, бросив красноречивый взгляд на столпившихся вокруг оборванцев, приказал внести и сбрую в тюрьму.

- Стоит нам отвернуться, как мигом все исчезнет - вплоть до последнего ремешка и пряжки, - пояснил он.

Взобравшись на обломки фургона, старик с помощью Педро Зуриты и стражи кое-как взгромоздился затем на лошадь.

- Вот и отлично, - сказал он и с благодарностью добавил: - Тысячу раз спасибо, сеньоры. Как мне повезло, что я встретил таких честных людей, у которых мой товар будет в целости и сохранности. Правда, товар-то никудышный, - сами знаете, какой у странствующего торговца может быть товар, но для меня каждая малость имеет значение. Очень было приятно с вами познакомиться. Завтра я вернусь со своим родственником, которого я, конечно, найду, и избавлю вас от труда хранить мое жалкое достояние - Тут он снял шляпу. - Adios, сеньоры, adios!

И он не спеша двинулся в путь, с некоторой недоверчивостью косясь на свою лошадь - виновницу всей катастрофы. Но Педро Зурита окликнул его. Старик натянул поводья и повернул голову.

- Поищите на кладбище, сеньор Нарваэс, - посоветовал помощник начальника тюрьмы. - Там найдете целую сотню Томасов Ромеро.

- А вы, сеньор, очень вас прошу, особенно берегите большой ящик, - крикнул в ответ торговец.

На глазах у Генри улица опустела; жандармы поспешили разойтись и собравшаяся толпа тоже - уж очень сильно пекло солнце. Ничего нет удивительного, подумал Генри, что в интонациях старого торговца ему послышалось что-то знакомое. Ведь он только наполовину испанец, следовательно, и язык у него наполовину испанский, а наполовину немецкий, поскольку мать его была немка. Говорит он все-таки как местный житель. «Ну и обворуют его как местного жителя, если в этом тяжелом ящике, который он оставил на хранение в тюрьме, есть что-то ценное!» - заключил про себя Генри и перестал думать о происшедшем.

А в караульне, в каких-нибудь пятидесяти футах от камеры Генри, тем временем грабили Леопольде Нарваэса. Начало положил Педро Зурита, внимательно и всесторонне осмотревший большой ящик. Он приподнял ящик за один конец, чтобы составить себе представление о его весе, и, найдя щель, стал принюхиваться, точно собака, в надежде по запаху определить, что находится внутри.

- Оставь ты в покое ящик, Педро, - со смехом сказал ему один из жандармов. - Тебе же заплатили два песо за то, чтобы ты был честен.

Помощник начальника тюрьмы вздохнул, отошел на несколько шагов, присел, снова посмотрел на ящик и опять вздохнул. Разговор не клеился. Жандармы то и дело поглядывали на ящик. Даже засаленная колода карт не могла отвлечь их внимание. Игра не клеилась. Жандарм, который подшучивал над Педро, сам теперь подошел к ящику и понюхал:

- Ничего не чувствую, - объявил он. - От этого ящика ничем не пахнет. Что бы это такое могло быть? Кабальеро сказал, что в нем ценный товар!

- Кабальеро! - фыркнул другой жандарм. - Папаша этого старика скорее всего торговал жареной рыбой на улицах Колона, и дед его небось тоже. Все эти вруны-нищие утверждают, будто они прямые потомки конкистадоров.

- А почему бы и нет, Рафаэль? - парировал Педро Зурита. - Разве все мы не их потомки?

- Само собой, - поспешил согласиться Рафаэль. - Конкистадоры перебили немало народу.

- И стали предками тех, кто выжил, - докончил за него Педро. Все расхохотались. - А знаете, я, пожалуй, готов отдать одно из этих двух песо, только бы узнать, что в ящике.

- А вот и Игнасио! - воскликнул Рафаэль, приветствуя вошедшего тюремщика, опухшие глаза которого были явным доказательством того, что он только-только встал после сиесты [9]. - Ему ведь не платили за то, чтобы он был честным. Иди сюда, Игнасио, удовлетвори наше любопытство и скажи нам, что в этом ящике.

- А я почем знаю? - ответил Игнасио, хлопая глазами и глядя на предмет всеобщего внимания. - Я только сейчас проснулся.

- Значит, тебе не платили за то, чтобы ты был честным? - спросил Рафаэль.

- Всемилостивая матерь божья, да кто же мне станет платить за честность! - воскликнул тюремщик.

- В таком случае возьми вон там топор и вскрой ящик, - довел свою мысль до конца Рафаэль. - Мы этого сделать не можем: ведь Педро должен поделиться с нами своими двумя песо, значит, нам тоже заплатили за честность. Вскрывай ящик, Игнасио, а не то все мы помрем от любопытства.

- Мы только посмотрим, только посмотрим, - в волнении пробормотал Педро, когда Игнасио поддел одну из досок острием топора. - Потом мы снова закроем ящик и… Да просунь лее туда руку, Игнасио! Ну, что там такое, а?.. На что похоже?

Игнасио долго дергал и вытягивал что-то; наконец, показалась его рука, в которой был зажат картонный футляр.

- Ага! Доставай аккуратно: ведь придется обратно класть, - предупредил его Педро.

Когда футляр и бесчисленные обертки были сняты, жандармы увидели большую бутылку с рисовой водкой.

- Вот так упаковка! - в изумлении пробормотал Педро. - Должно быть, очень хорошее виски, раз его хранят с такими предосторожностями.