Сердца трех

— Мы подождем знака свыше. Принесите масла! Таким образом, бог Солнца будет иметь достаточно времени, чтобы проявить свою волю. Принесите свечу.

Вылив все масло на сухой хворост, чтобы сделать его более воспламеняющимся, он воткнул зажженный огарок свечи в самую середину пропитанного маслом хвороста со словами:

— Все то время, пока будет гореть свеча, мы будем ждать знака свыше. Справедливо ли это, о, мой народ?

И все Погибшие Души прошептали:

— Это справедливо.

Торрес умоляюще взглянул на Фрэнсиса. Тот сказал:

— Нужно признать, что старая скотина не очень-то расщедрился на свечу. Самое большее она протянет пять минут, а может быть, и через три минуты мы будем пылать как факелы.

— Что же нам делать? — вне себя от ужаса спросил Торрес. Леонсия же храбро взглянула в глаза Фрэнсису с печальной, полной любви улыбкой.

— Молить небо о дожде, — отвечал Фрэнсис. — А небо, как назло, безоблачно и ясно. Самое главное — умереть как мужчина. Не визжите слишком громко… — И глаза его вновь обратились к Леонсии, выражая страстную любовь, переполнявшую сердце молодого человека. Хотя их разделял промежуток между столбами, к которым они были привязаны, никогда еще они не были так близки друг другу.

Первой заметила самолет девочка, внимательно глядевшая на небо в ожидании знака Солнца. Торрес, не в силах оторвать глаз от почти совсем уже догоревшего огарка свечи, услыхал ее возглас и тоже поднял голову. В ту же минуту он услыхал, как и все остальные, жужжащий шум, точно над ними летало какое-то гигантское насекомое.

— Самолет! — пробормотал Фрэнсис. — Торрес, скажите им, что это и есть ожидаемый знак.

Но в словах уже не было надобности. Над их головами, на высоте более ста футов, кружил первый самолет, который довелось увидеть Погибшим Душам. А с самолета, точно благословение свыше, доносились знакомые звуки:

Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога. Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!

Описав полный круг, самолет поднялся на добрых тысячу футов ввысь; там от него отделился какой-то предмет и стал спускаться прямо на толпу. Этот предмет футов триста падал отвесно, точно гиря, затем развернулся большим парашютом, под которым, точно паук на паутине, висел человек. Когда парашют приблизился к земле, он вновь затянул:

Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!..

Затем события начали громоздиться одно на другое с головокружительной быстротой. Огарок догоревшей свечи распался, горящий фитиль упал в небольшую лужицу растопившегося сала, сало это загорелось и воспламенило пропитанный маслом хворост. Генри, опустившийся в самую гущу Погибших Душ и накрывший многих из них своим парашютом, в два прыжка очутился подле своих друзей и принялся направо и налево раскидывать пылающий хворост. Занятие это он прервал только на одно мгновение, когда жрец Солнца попытался ему помешать. Мощным ударом по голове он опрокинул этого почтенного наместника богов на спину и, пока тот медленно приходил в себя и пытался встать на ноги, разрезал путы, связывающие Леонсию, Фрэнсиса и Торреса. Он протянул было руки, чтобы обнять Леонсию, но та оттолкнула его со словами:

— Живее! Нечего терять время на объяснения. Падайте на колени перед Торресом с таким видом, точно вы его покорный раб. Да не говорите по-испански — только по-английски!

Генри ничего не понимал, но Леонсия поощряла его взглядом, и он увидел, как Фрэнсис простерся ниц у ног их общего врага.

— Черт побери, — пробормотал Генри, следуя примеру Фрэнсиса. — Вот так штука! Да это будет похуже, чем заживо зажариться на этом самом костре!

За ним последовала и Леонсия, а затем и все Погибшие Души растянулись на земле у ног великого капитана Де-Васко, к которому, на их глазах, прилетели небесные гонцы с самого Солнца. Простерлись все, кроме жреца. Потрясенный случившимся, он размышлял о том, не присоединиться ли и ему ко всем остальным, но в это время черт дернул Торреса переусердствовать в исполнении назначенной ему роли.

С надменностью, о которой все время твердил ему Фрэнсис, он поднял правую ногу и поставил ее на затылок Генри, прищемив ему при этом ухо.

Тут Генри буквально взвился в воздух.

— Вы не смеете наступать мне на ухо, Торрес! — завопил он, мгновенно опрокинув испанца таким же ударом, каким он незадолго до этого свалил с ног жреца.

— Ну, теперь все пропало! — с величайшим огорчением заявил Фрэнсис. — Вся наша басня о боге Солнца рассыпалась в прах.

В самом деле, жрец Солнца сразу же понял создавшееся положение и с торжествующей улыбкой призвал своих копьеносцев. Но Генри приставил дуло своего автоматического револьвера к животу старого жреца, и тот, припомнив слышанные им легенды о смертоносных пулях, выбрасываемых силой таинственного вещества, которое называется порохом, примирительно улыбнулся и жестом отослал своих копьеносцев назад.