Сердце

— Ты молодец, мой друг, что пришел, навестить своего больного учителя. Видишь, в каком я теперь состоянии, мой милый Энрико. А что делается у нас в школе? Как поживают твои товарищи? Всё идёт хорошо, не правда ли, и без меня? Ведь вы прекрасно обходитесь без вашего старого учителя?

Я хотел сказать, что нет, но он прервал меня:

— Ну ладно, ладно, я знаю, что вы ко мне неплохо относитесь, — и при этом он вздохнул.

Я посмотрел на фотографии, приколотые к стене.

— Видишь, — сказал он мне, — эти мальчики дали мне свои портреты больше двадцати лет тому назад. Они были хорошие мальчики. Эти фотографии — моя память. Умирая, я буду до последней минуты смотреть на них, на моих плутишек, среди которых прошла моя жизнь. Ты мне дашь свою карточку, не правда ли, когда будешь кончать начальную школу?

Потом он взял с ночного столика апельсин и дал его мне.

— У меня нет ничего другого, — сказал он.

Я смотрел на него, и мне было очень грустно, не знаю почему.

— Видишь ли, — продолжал он, — я надеюсь поправиться, и если не поправлюсь… тебе надо подзаняться арифметикой, это твое слабое место. Сделай над собой усилие; ведь часто бывает трудно сделать как раз первое усилие. Знаешь, иногда только кажется, что по какому-нибудь предмету у тебя не хватает способностей, а потом уже не можешь отделаться от этой мысли.

Но тут он стал тяжело дышать, — видно было, что он плохо себя чувствует.

— У меня лихорадка, — вздохнул он, но всё-таки дал мне еще несколько советов: больше заниматься арифметикой, решать задачи. Не попытаться ли получить награду? Не выйдет? — тогда немного отдохнуть, а потом начать снова. Еще раз не выйдет? — опять немного отдохнуть, и опять за работу, до победного конца. Вперед, но спокойно, не перенапрягая сил, не увлекаясь чрезмерно.

— А теперь иди, — сказал он, — кланяйся своей матери, не поднимайся больше ко мне на четвертый этаж, мы скоро снова увидимся в школе. А если и не увидимся, вспоминай иногда своего учителя третьего класса, который тебя любил.

Услышав эти слова, я заплакал.

— Нагнись ко мне, — сказал он.

Я нагнулся к изголовью кровати, он поцеловал меня в голову, потом сказал: «Иди», — и отвернулся лицом к стене. А бегом побежал вниз по лестнице, к маме.

Улица

Суббота, 25 февраля