Сердце Абриса

   Когда на следующий вечер я вернулась из лаборатории, то обнаружила, что во всех окнах на первом этаже горел свет. Дом оказался полон гостей. Было шумно и судя по всему весело. Анна, вообще, вела бурную светскую жизнь, частенько приглашала подружек на партию бриджа, уговаривала отца участвовать в благотворительных приемах. Хотя прежде он отклонял подобные приглашения вежливыми письмами, теперь безропотно втискивался во фрак и уезжал из дома. Вечера, которые он проводил в кабинете и занимался любимым делом — чтением старых фолиантов, можно было пересчитать по пальцам. Я все ждала, когда у него, архивного завсегдатая, случится нервный катарсис, но папа все еще держался.

   Проведя тринадцать часов в лаборатории, я хотела съесть что-нибудь сытнее сандвича с сыром и проспать до утра, но даже не успела улизнуть на второй этаж. Меня остановила Анна.

   — Поздороваешься с гостями? — выглянула она из гостиной.

   — Я хочу умыться.

   — Отец просит, — коротко улыбнувшись, соврала она.

   Когда я вошла в гостиную, то обнаружила несколько наряженных дам. С крошечными кружечками кофе в руках они восседали на помпезных диванах, появившихся в доме во время моего побега в Абрис. Отца в гостиной не было, подозреваю, что он пару часов назад закрылся в кабинете.

   — Добрый вечер, — поклонилась я, чувствуя себя маленькой девочкой, которую пытаются затащить на табуретку и заставить при всем честном народе читать в голос детские потешки.

   — Дамы, это и есть Валерия, — представила Анна и положила ладони мне на плечи.

   — Та известная артефакторша? — посмотрела через лорнет одна из подружек.

   — Артефактор, — поправила я. — Ремесла «артефакторша» не существует.

   Удивительно, как дама не выронила лорнет.

   — Если вы не против, я устала и хотела бы подняться к себе в комнату.

   Анна явно была недовольна, но не стала меня останавливать. Правда, не удержалась от замечания:

   — Господин Покровский с Полиной на веранде. Там, вообще, большая компания молодых людей.

   — Очень за них рада, — отозвалась я.

   Конечно, отец рассказал жене о том, что Григ, как галантный кавалер и честный мужчина, пришел спрашивать позволения целовать на вокзалах его дочь. Было видно, что мачеха крайне недовольна конкуренций, подозреваю, она строила серьезные матримониальные планы насчет королевского артефактора и дочери.

   Но когда я вошла к себе в спальню, то обнаружила, что этот самый кавалер находился вовсе не на веранде, а сидел за моим письменным столом и пристально изучал разобранное «Сердце Абриса». Ящик был выдвинут, все вещи в нем перерыты. Я плотно закрыла дверь, но увлеченный Григ даже не услышал, что в комнате появилась хозяйка.

   — И что, по-твоему, ты делаешь? — холодно спросила я. Он замер, медленно поднял голову и посмотрел на меня. Глаза были совершенно безумные.

   — Так и знал, что ты их создала!

   — Что именно?

   — Ворота в Абрис!

   — Ты ошибаешься.

   — Ты не забыла, что я очень неплох в магии? И знаешь что? Ты не имеешь права это скрывать. — Он ткнул пальцем в разобранный артефакт. — Магия такого уровня принадлежит не только тебе. Проклятье, Валерия, ты можешь стать очень, очень богатой, прославиться на весь Тевет!

   В комнате повисло тяжелое молчание. Он взял в руки блокнот с расчетами, раскрыл на одном из разворотов, испещренных знаками на чужом языке, и показал мне:

   — Ты вернулась оттуда. Я видел, как ты возникла в холле из пустоты. Все еще будешь отрицать?

   Он меня поймал. Отбрыкиваться было глупо.

   — Строго говоря, то чем ты сейчас мне тычешь, перемещало из Абриса, а не в него, — спокойно вымолвила я. — А теперь, коль у нас стало на один секрет больше, ты уберешься из моей комнаты, а лучше из дома. Я постараюсь сделать вид, что не заставала тебя в собственной спальне, но попрошу больше ко мне не приближаться и не тревожить моего отца.

   Он поднялся, сжал блокнот, явно не желая с ним расставаться, хотя сомневаюсь, что без переводчика сумеет расшифровать хотя бы часть записей. С огромной неохотой Григ положил записную книжку на стол и шагнул к двери. Я подвинулась, чтобы дать ему выйти, но когда он схватился за ручку, то замер. На лице ходили желваки, на лбу выступила испарина. Тишина в маленькой комнате казалась пронзительной, только внизу шумели гости.

   — Ты должна кое-что увидеть, Валерия.

   — Не имею ни малейшего желания.

   — И все же.

   Он снова вернулся и начал раздеваться. Снял пиджак, потом схватился за пуговицы на рубашке.

   — Остановись, Григ, — по-настоящему заволновалась я.

   — Подожди, — процедил он сквозь зубы. — Ты кое-чего обо мне не знаешь.

   Рубашку он сдирал с широких плеч со злостью, словно его принудили оголиться посреди спальни, пока хозяин дома внизу попивал виски. Григ открыл подтянутый бледный торс, заставив меня смущенно отвести взгляд. Потом повернулся спиной и произнес:

   — Смотри.

   И я почувствовала, как меняюсь в лице. На правой лопатке главного королевского артефактора была выжжена темная руна «смирение».

   — Они хотели, чтобы я перестал сопротивляться, и нанесли мне руну, — вымолвил он, позволяя в полной мере разглядеть рисунок. Магия была давно потушена, шрамы расплылись и потеряли четкость.